Александра (СИ)

— Герцог, Вы так на меня смотрите, словно увидели чудо! — Пошутила я.

— Ваше Высочество, я счастлив видеть Вас. Смотрю сейчас и не могу поверить, что Вы разгромили имперские войска!

— Разгромила не я, а князь Воротынский. Он командовал армией.

— Ваше Высочество, но все знают, что фактически, это Ваша победа. А год назад, Вы нанесли поражение богомерзким османам. Причём их армия в два или в три раза превышала Вашу.

Я не стала уточнять, что осман было 10 тысяч, а остальное это татары Менгли Герая. Улыбнулась герцогу.

— У них было 50 тысяч, а у меня еле набралось 15 тысяч. Но, мой друг, — я погладила молодого герцога по плечу, — как сказал один великий полководец древности, мой тёзка, Александр Македонский, воюют не числом, а умением. — Конечно, сказал это не Македонский, а Суворов, но Суворов ещё не родился. Кстати, его тоже звали Александром, так что какая разница? — В конце концов, в его битве с персидским царём Дарием, у Македонского было 40 тысяч войска, а у персов 200 тысяч. Перевес сил в пять раз больше. Но Александр разгромил тогда Дария на голову.

— Битва при Гавгамелах — Выдохнул Вильгельм. Я кивнула.

— Совершенно, верно. Многие мыслители древности и нашего времени говорят, что эта битва и то, как её провёл Александр, являют пример выдающегося военного искусства. Но я в битве с османами использовала другой образец великолепной тактики. Не полностью, конечно, но что-то взяла оттуда. Это битва при Каннах, которая произошла спустя сто лет после битвы при Гавгамелах. Герцог, Вы знаете, что это за битва?

— Ганнибал Карфагенский против легионов Рима под командованием Гая Варрона.

— Всё верно, Гая Теренция Варрона и Луция Эмилия Павла. Кстати, Луций погиб там, как и ещё с десяток или более римских сенаторов. Вообще в этой битве Великий Рим фактически лишился своей армии. Ганнибал один из величайших полководцев всех времён и народов. Это моё мнение. Его битва при Каннах это один из самых ярчайших примеров на самом деле выдающегося полководческого гения. Ганнибал имея в полтора раза меньше войск, особенно в тяжёлой пехоте, сумел окружить более многочисленную римскую армию и уничтожить.

— Ваше Высочество знает хорошо историю великих полководцев?

— Военную историю. Это был один из моих любимых предметов.

— Увы, Ваше Высочество, время великих полководцев прошло.

— Я бы так не сказала. Во все времена хватает войн, битв и сражений. Вильгельм, Вы ещё молоды и у Вас всё ещё впереди. Я в этом уверена.

— Мы могли бы ещё, если у Вашего Высочества будет время поговорить о великих полководцах? О тактике и стратегии?

— Конечно. Приходите, Вильгельм. Я всегда буду Вам рада.

— Благодарю Вас, Ваше Высочество.

Интересный юноша. В глазах горит огонь. Он грезит великими битвами и сражениями.

После мне представили сразу двух братьев, представителей дома де Водемон, это были Лотарингские герцоги — старший Антуан II, герцог Бара и Лотарингии. Мы были с ним практически одного возраста. Он тоже был молод, но несмотря на это уже успел в 20-ти летнем возрасте поучаствовать в итальянской кампании войны Камбрийской лиги и пять лет назад принял участие в сражении при Аньяделло. И сейчас он срочно прибыл в Ливонию из Италии, когда узнал про меня и что я буду короноваться, как королева Ливонии. Всё это мне рассказал Ульрих. Антуан был одного со мной роста, при этом уже имел бороду и усы. И ещё у него был длинный нос. А вообще Антуан, как мужчина был очень даже ничего. И его младший брат Клод де Гиз, граф д’Омаль, граф де Гиз, барон д’Эльбёф, де Майенн и де Жуанвиль. Пипец титулов, вагон и маленькая тележка.

— Сань, — тихо на ухо мне сказала Ленка, — этого красавчика на поворотах не заносит с таким мощным хвостом титулов? — Я посмотрела укоризненно на Елену. Она тут же прикрыла губы ладошкой. — Всё, молчу на фиг.

Клод был тоже молод, на этот момент всего 20 лет. Оба брата попрыгали, мы с Еленой ответили им.

— Герцог, граф. Мне очень приятно видеть вас здесь. И если честно я удивлена, герцог. Вы прямо из Италии?

— Да, Ваше Высочество. Поверьте, я не мог пропустить такое знаменательное событие. И увидеть одну из самых блистательных инфант Европы, о которой говорят во всех королевских и других владетельных дворах.

— Так уж прямо и во всех? Вы мне льстите, герцог.

— Отнюдь. Это так, Ваше Высочество. К тому же я убедился, что молва не врёт, говоря, что обе византийские принцессы прекрасны. И боюсь моё сердце будет разбито.

— Ну что Вы, герцог. Не надо разбивать своё сердце. А то я буду чувствовать себя виноватой.