Александра (СИ)

— Простила я тебя, Лена. Куда я денусь? Только прошу тебя, не делай так больше. Тем более, я сейчас буду занята очень. На меня вот-вот пойдут войной две польско-литовские армии. Одну поведут Грифичи, вторую Пясты. С двух направлений.

Она уткнулась мне в грудь.

— Что я могу сделать. Саша? Чем тебе помочь?

— Я дам распоряжение, чтобы тебе привели мастера по выплавке металла. С домной здесь уже знакомы. Поработай с ним. Мне нужно заложить здесь оружейный завод. Займись постройкой домны и конвертера. Охрану завода и систему безопасности тебе помогут создать Божен с Ильёй. В помощь возьмёшь солдат Корпуса. Вот это и будет твоя помощь мне, Лена.

— Хорошо. Я всё сделаю.

— Вот и умница. Давай, успокаивайся, приводи себя в порядок. Если тебе надо отдохнуть, поспи ещё.

— Нет. Я уже достаточно выспалась. А слабость пройдёт.

Весь день я была занята. Вечером, села писать письма. Первое письмо Василию. Написала ему обо всём, что происходило в дороге. Что произошло здесь, в том числе и на охоте. Написала обо всех немецких аристократах, что приехали на мою коронацию. Попросила его отправить от моего имени послание Эссен-тайши, о выделении мне для похода на Литву пяти тысяч воинов. И выдвинуться они должны будут на юг, к Дону, где возле моей крепости их будут ждать солдаты Корпуса. И ещё написала, что очень его люблю, скучаю. Скучаю по детям. Закончив, скрутила свиток, прошила его шнуровкой и запечатала концы шнуровки сургучной печатью, с оттиском перстня, который он мне подарил. Второе письмо написала дядьке Евсею. В письме дала указания о подготовке нескольких орудий полевой артиллерии для выдвижения на Дон. Так же в этом письме написала слова к казацким старшинам о необходимости набега на Литву и даже на Польшу. Что пойдут они вместе с крымчаками Шириных и Мансуровых. Что им в помощь пойдут калмыки. Это чтобы у Ширина и Мансура не возникло никаких левых мыслей об измене. Так же написала послание самим Шириным и Мансурам о выдвижении к южным границам Литвы. Что к ним на соединение идёт полевая артиллерия Корпуса, казаки и калмыки. Что необходимо будет начать вторжение, если придут сведения, о начале войны на севере Литвы. Послание в Крым и послание в Корпус скрутила в один свиток. Так же прошила его шнуровкой и запечатала её концы сургучной печатью. После вызвала князя Долгорукова.

— Князь, вот здесь два послания. Одно Великому Князю Василию Иоанновичу и второе в Корпус. Надо послать гонца. С охраной. Послания должны быть доставлены в Москву, как можно быстрее.

— Я понял, Царевна. Не беспокойся. Я пошлю надёжных людей. — Князь забрал свитки и ушёл. Ну вот, большая игра началась. Я посмотрела на шахматную доску, на расставленные фигуры. Этот капитан тамплиеров быстро доберётся до своего Мессира. И вернётся так же быстро назад. Посмотрим, какой ход сделает Гроссмейстер.

На следующий день, Митрополит отпевал погибших. Их уже переодели и омыли. Каждый из погибших лежал в гробу. Всего погибло одиннадцать человек. В основном от арбалетных болтов. Всех захваченных наёмников и простых тамплиеров повесили. Они мне были уже не нужны. Так же повесили и наёмников вдовы, Анны Радзивилл, кроме её доверенного лица. Этого я попридержала. Положить его под топор палача всегда успею. Когда Митрополит закончил, я стала прощаться. Подходила к каждому гробу, клала руку на руки погибших. Вот стою перед гробом Степана. Погладила его по руке. Потом склонилась и поцеловала его в лоб.

— Пусть земля вам будет пухом, воины. И простите меня. И ты Стёпушка. Прощай, мой палатин. Я всегда буду помнить тебя.

Все мои солдаты Корпуса стояли ровными рядами. Знамя Корпуса склонили в знак уважения и памяти погибших товарищей. За всей этой церемонией наблюдали и немецкие аристократы. Многие не понимали меня. Ну и что, что погибли. На то они и ландскнехты, чтобы умирать за своего господина или того, кто им платит. Но я не обращала на них внимания. Мне был дорог каждый мой воин. И они знали это. Их всех похоронили в одной, братской могиле. Я заказала большой каменный крест. Все имена похороненных у меня были записаны. Их должны были выбить на монументе. Елена тоже здесь была. В черных траурных одеждах, как и мы все.

После был поминальный обед. Никто не говорил тостов или ещё каких речей. Я не хотела. Мы лучше помолчим.