Александра (СИ)

— Тогда поехали.

Я стала стучать ложками. Елена заиграла на губной гармонике.

А не спеши ты нас хоронить,

А у нас еще здесь дела.

У нас дома детей мал-мала,

Да и просто хотелось пожить.

Мы пели с Еленой. В основном пела я. Елена пела со мной только в повторе последние две строки куплета. А так играла на своей гармоне. Я выглянула в окно, смотрела на Ивана.

А не спеши ты нас не любить,

А не считай победы по дням.

Если нам сегодня с тобой не прожить,

То, кто же завтра полюбит тебя?

И он смотрел, подняв голову вверх. Смотрел на меня, не отрывая взгляда.

Если нам сегодня с тобой не прожить,

То, кто же завтра полюбит тебя?

Когда мы допели последний куплет, вернее первый, повторив его, завершая песню, я опять выглянула. Они все смотрели на меня.

— Спасибо тебе, дочка. — Сказал Евсей. — За душу берёт. Ты права: «А не спеши ты нас хоронит. Есть у нас ещё здесь дела…» У нас есть ещё здесь дела. Нам к литвинам вернуться надо. За всё воздать им. За воев наших, за побратимов. И спасибо тебе. Не сказал этого ранее, за пестунов моих, Ивана и Василия, что не дала сгинуть им. Что не дала мне раньше времени уйти на погост. И правильно ты поёшь: «А не спеши закрыть нам глаза…» Придёт срок и все мы их закроем. Но сейчас.

Я улыбнулась ему.

— Да, дядька. Не сейчас. Только в следующий раз, надо идти к ним более подготовленными. Мы с Еленой вам поможем. Как? Не спрашивай этого пока, дядька. Но ты сам всё увидишь.

Мы смотрели друг другу в глаза. Я не отводила взгляда, хотя казалось взгляд этого старого воина пронзает меня до самой сути. Через какое-то время он молча кивнул.

— Хорошо, царевна. Благодарствую тебе.

Через два дня, я дала разрешение на выезд молодого маркиза, сказав боярину, что он здоров. И как бы мальчику не хотелось остаться, но ему пришлось ехать. Остававшиеся двое мужчин из свиты старшего маркиза выложили на стол передо мной и старшим Вяземским деньги, золотом. Плата за лечение родовитого отпрыска. Имперцы выложили 50 золотых гульденов, причём как я поняла из объяснения управляющего имением бояр, который присутствовал при этом, гульдены были ранней чеканки, так называемые рейнские. Я не совсем понимала разницу. Но мне он пояснил, что рейнские ранние гульдены 14 столетия имели золота гораздо больше, чем нынешние — 16 столетия. Доля золота в которых снизилась на целый грамм, даже больше. Первоначально золота было, как в золотом флорине, эталоне для всех средневековых монет — 3,537 г чистого золота, в последствии в 16 веке вес снизился до 2 грамм. А поэтому ранние гульдены стоили дороже. 50 золотых старых гульденов, это была очень солидная, большая сумма. Я видела, как отреагировал на них старый боярин. Хотя виду не подал, но всё же. Тем более на Руси золота вообще тогда мало было. В основном расплачивались серебром или мехом. А тут золотом. Таким образом, я отбила все затраты Вяземских на нас с Еленой с лихвой в десятки раз. Когда имперцы свалили, оставив три кожаных мешочка на столе, к ним никто не решался прикоснуться. Смотрели на меня. Я улыбнулась. Для меня эти деньги, конечно, хорошо, но зачем? Я посмотрела на боярина.

— Фёдор Мстиславович, мы живём у вас с Еленой. Вы потратились на нас изрядно. Поэтому я хочу внести свой вклад в Вашу казну, батюшка. Заберите их все. Прошу.

Боярин кивнул мне. Встал. Я видела, что он был очень доволен. Но степенство не терял.

— Хорошо, царевна. Но ты не думай, что обедняешь нас. Даже если бы этих золотых не было, то никто и никогда не отказал бы тебе с сестрой в крове и защите. Для нас, бояр Вяземских, это честь. — Он улыбнулся. Мы смотрели друг другу в глаза и оба всё понимали. Для них эти деньги очень много значили. Это был весомый вклад в казну рода. Поэтому мне было не жалко. Но старый боярин ещё пока не совсем понимал, какой клондайк попал ему в руки, в лице лекаря, который умел делать операции, которые здесь пока что ещё никто не делал. Даже во всей Европе такого никто не делал, так как просто не знал, как это делать.

Целый месяц мы занимались каждый своим делом. Елена совсем залезла в свой сарай, не вылезала из него. Ей выделили в помощь троих человек. Мужчину около 40 лет, девушку, совсем молоденькую и парня, которому не было и 20-ти. Вот с ними она и работала. И не только работала, но ещё и учила их. Я тоже занималась со своей бригадой скорой помощи. Даже коновала дрессировала. Но этих чисто по медицинской части. Неожиданно Дарёнка проявила желание учиться оперировать людей. С ней занималась особенно. Объясняя ей, показывая рисунки в своём учебнике и в справочнике. Она жадно впитывала всё то, что я ей рассказывала.