Александра (СИ)

Спецназу понадобилось 10 минут, чтобы всё найти. Притащили кусок ткани, причём красивой. Растормошив, под это дело местного купца. Он заорал, конечно, о бесперделе и что пойдёт с челобитной к боярину, но только сначала. Потом быстро заткнулся, получил от одного спеца, по ходу дела, удар ногой в рёбра и в трафарет кулаком. После ему пояснили, громя горницу, что это воля царевны, а поэтому он должен засунуть язык в жопу. Это они уже от меня научились, мерзавцы. Заодно что-то там разбили, пощупали двух его дочерей на выданье. Проверяли, наверное, наличие лишней ткани, годной для конфискации. Кстати, девушки остались довольные. Потом, к нам бегали, на удальцов наглых любовались. Шибко они им понравились своей наглостью, быстротой и уверенностью. Не, ну а что? Зря я их дрессирую, как обезьян, что ли?

Повитухи уже натянули на роженицу какую-то хламиду. Наплевать. Не голой же её тащить через всё поселение. Потом зашли парни, взяли бедолагу и переложили на носилки. После понеслись с ней в крепость, ко мне в операционную. Женщина стонала и кричала. Я бежала рядом с ней.

— Потерпи немного. Всё будет хорошо, обещаю. — Говорила ей на ходу. Успели вовремя. Роженица начала откатываться в нирвану. Причём, в смертельную нирвану, из которой ей было уже не выйти. — Смотри на меня. Глаза не закрывай. — Говорила ей. Ей было тяжело и больно. Я это понимала. И вот она уже на операционном столе. Вокруг меня мои ассистенты, плюс бабка повитуха.

Найдёна накрыла лицо роженицы марлей с эфиром. Я засекла время. 10 минут. Всё женщина в сонной долине, поехали. Найдёна была рядом со мной. Фрося подавала ей инструмент, тампоны. Найдёна подавала инструмент уже мне. Вообще она очень талантливая в этом деле. Всё схватывала на лету. Всё заучивала, что я ей говорила и что показывала. Хороший с неё хирург получится. Сделала продольный надрез внизу живота роженицы. В нижнем маточном сегменте. Всё, как по учебнику. Дальше действовала так же. Брюшную ткань, зафиксировали с помощью пары зажимов, сделанных по моим рекомендациям. Плюс держала часть кожи и прочего Фрося. Она хотела упасть в обморок, но я сделала страшные глаза, которых она боялась особо сильно. Поэтому справилась. Дальше рассекла маточную стенку. Это было самое сложное. Здесь нужно было сделать всё ювелирно, иначе последствия могут быть фатальными для роженицы.

Отодвинула рассечённые стенки матки. Увидела малыша, вернее малышку. Девочка. Она и правда неправильно лежала. И не родилась бы, но я её вытащила. Хлопнула по попке не сильно. Она заплакала. Это главное. Когда рождается малыш, он должен заплакать, громко и требовательно. Это значит, что его легкие раскрылись. Девочка заплакала. Закричала. Я её перехватила. Прижала к себе. Улыбалась. Господи, ещё одно чудо родилось маленькое. Передала девочку повитухе. Та её начала сразу укутывать, Я продолжила разбираться с мамочкой. Проверила всю вскрытую полость, ревизия, всё ли убрала? Ничего не забыла? Вытащила послед. Он хорошо отошёл от стенок матки. После этого, сшивала кегутом матку. Потом сшивала стенки брюшной полости шелковой нитью. Когда закончила, сил уже не оставалось.

— Всё мои хорошие. — Сказала своей медицинской бригаде и сняла маску. Улыбалась. Они смотрели на меня. Дарёнка, Фрося, Коновал и повитуха. Теперь она в моей бригаде.

— Госпожа? Что всё, жёнка эта живая будет? — Спросил меня Коновал.

— Будет. Конечно будет. — Я улыбалась. Улыбалась Дарёнка, сняв маску. Улыбалась Фрося. Повитуха крестилась. Что-то шептала про себя.

Глава 5

В постели Ваня обалдел.

Он оказался не у дел.

Его имели, как хотели,

Да так, что перья полетели.

Zay…

Когда унесли Берестяну из операционной на полати, в моём госпитале, позвала Богдана.

— Иди сюда. — Велела ему. — Рубаху скидывай. — Он снял. Осмотрела его спину. М-да, не плохо прошлась по парню. Синяки пройдут, это ерунда. Они привычные тут. Чуть что, сразу порят на конюшне. А вот рассечённую рану я обработала. Наложила мазь и перевязала его. В операционную зашёл Иван. Наблюдал. Потом посмотрел на меня.

— Царевна, может и меня так же палкой?

— Тебя за что, Ванечка? — Он усмехнулся.

— А чтобы и меня своими ручками так обиходила. А то Богдашка сейчас загордиться, шельма. Как же, сама царевна, сначала палкой приголубила, а потом лечила. Думаю год повязку снимать не будет.

Фрося с Дарёнкой захихикали. Я же засмеялась.

— Не надо этого, Иван Фёдорович. Будь всегда здоров. Хорошо?

— Эх. Но раз ты велишь, придётся быть здоровым и завидовать Богдашке.

После этого, выпроводив всех из операционной, сняла с Дарёнки повязку. Осмотрела шов. Отёк стал у неё спадать. Увиденное мне понравилось. Принесла своё зеркальце, дала женщине посмотреться в него. Разница моего шва с остатком рубца была разительной.

— Вот видишь, Дарёна? Красота твоя вернётся к тебе, пусть не вся, но того, что было уже не будет. А там и ногу тебе подправим. А сейчас давай новую повязку наложим с мазью. Пусть заживает.