Александра (СИ)

Скрип открывающейся двери заставил девушку испуганно вздрогнуть. Саша дернулась, но тут же распрямилась и посмотрела прямо на входящего в комнату мужа.

В ее взгляде было многое — злость, растерянность, страх, просьба о помощи…

— Сашка, ты что? — Оборский мгновенно считал все ее эмоции. — Даже не думай!

Одним прыжком мужчина оказался рядом и сгреб жену в охапку.

— Зачем ты, вообще, прикасалась к этой мерзости? — он прижимал к себе напряженное тело девушки, поглаживая и пытаясь успокоить. «Идиот! Надо было сразу уничтожить эту гадость!» — пронеслось у него внутри.

«Мерзость… Мы даже слова одинаковые подобрали…» — отстраненно подумала Саша. Она понимала, что это последние мгновения подобной близости мужа и сдерживала слезы, стараясь встретить удар судьбы достойно. Вряд ли Глеб поймет…

— Санька, не вздумай, — предупреждающе прошептал ей на ухо муж, — если ты сейчас скажешь, что уходишь, или еще что-то в этом же духе…

— Глеб, но ты же видел снимки…

— И что?

— Зачем тебе вся эта грязь?..

— Во-первых, даже если бы на этих снимках была ты, это не сыграло бы для меня никакой роли. А во-вторых, я знаю, что это монтаж. Виртуозный, высококлассный монтаж. Так что, хватит выдумывать проблемы на пустом месте.

— Но…

— Саш, та мразь, что сделала это, уже получила свое.

— Перебудько? — удивленно подняла глаза Александра.

Глеб кивнул.

— Но как ты узнал?

— Думаешь, я не понял, почему ты ушла от меня? Он угрожал тебе этим? — кивок в сторону рассыпанных по полу снимков.

— Да…

— Поверь, больше он тебя не тронет. Никого не тронет.

— Но…

— Все, Саш, перестань, — Глеб крепко обнял жену и погладил ее по голове, — со мной тебе не нужно ничего бояться. Твоя жизнь — это моя жизнь. Все, что происходит — хорошее или плохое — мы разделим на двоих и переживем вместе. Главное, не скрывай от меня свои страхи…

Девушка затихла в его руках, пытаясь поверить словам мужа, а потом, вздрогнула и судорожно вздохнула. Так долго сдерживаемое напряжение, наконец-то, отпустило, и Саша разрыдалась. Все, что мучило ее раньше, все те неприятные воспоминания и боль, что скопились на протяжении последних лет, вылились сейчас в слезах, заставляя девушку вздрагивать и крепче обнимать Оборского.

— Сашенька, родная, все хорошо, — шептал Глеб, пытаясь успокоить жену, — мы справимся, все наладится…

Он не мог подобрать нежных слов, не мог заставить себя произнести обычные ласковые утешения, лишь прижимал Александру к себе, и всей душой мечтал вырвать из ее сердца неприятные воспоминания и страхи.

А Саша, отогреваясь в объятиях мужа, не могла поверить, что тот кошмар, который преследовал ее на протяжении долгого времени — всплывающие наружу подробности ее жизни, Глеб, с презрением отказывающийся от шлюхи, как это сделал отец, дети, которых у нее отбирают… — наконец-то закончился, и ей нечего больше бояться.

— А Перебудько… Что ты с ним сделал?

— Забудь о нем.

— Ты… Он жив?

— Саш, не думай об этом, — поморщился Глеб, — и не вздумай его жалеть.

— Но…

— Он посмел угрожать тебе, такое я не прощаю. И таких врагов, как Виктор Семенович, лучше не оставлять за спиной.

Глеб не стал рассказывать Александре, сколько подробностей всплыло при детальном расследовании всей деятельности влиятельного чиновника. Сколько подобных снимков и шантажа других жертв обнаружилось в бумагах Перебудько, сколько мерзких фактов всплыло при личном допросе… Нет, всего этого Саше знать не нужно, пусть спит спокойно, не для нее подобные откровения. Жаль, что не уничтожил сразу найденные снимки и его жене пришлось еще раз все вспомнить… Хотя, с другой стороны, иначе, она бы никогда не решилась рассказать ему о своем, как она считала, «позоре»…

Глеб крепче обнял жену и повел ее прочь из кабинета.

Александра машинально переставляла ноги, но мысли ее были далеко — в том злосчастном году, когда ей исполнилось семнадцать, и она впервые столкнулась с человеческой подлостью и предательством.

…Тот год, когда погибла Екатерина Сергеевна, выдался тяжелым и мрачным для семьи Станкевичей. Полковник замкнулся в своем горе и никого не хотел видеть; бабушки, которую так любила Саша, к тому времени, уже не было в живых, а дед, со стороны отца, давно перестал общаться с внучкой, еще тогда, когда стало ясно, что Саша внешне похожа на его бывшую жену, как две капли воды. Анастасия Андреевна была редкой красавицей и ветреницей. Толпы поклонников, многочисленные воздыхатели, подарки и цветы… Дед терпел все это, не желая развода, но легкомысленная супруга сама разрушила семью, укатив однажды с каким-то заезжим артистом. После этого, имя Анастасии Андреевны оказалось под запретом в немногочисленном клане Станкевичей на долгие годы, а Саша, повзрослевшая и вошедшая в пору своего девичьего цветения, вызывала у деда лишь неконтролируемое раздражение и злость.