Александрия

– Промедление смерти подобно! – без приветствия выпалил Петр Алексеевич и протянул наследнику свернутые трубкой листы. – Вот, убедитесь сами! Ваш батюшка совсем выжил из ума. Это приказы об аресте вас и вашего брата Константина. Сего дня они подписаны государем. Вашу жену заточат в монастырь. Вместо вас наследником престола нарекут 13‑летнего принца Евгения Вюртембергского, племянника вашей матушки, которого царь намеревается женить на вашей сестре Екатерине.

– Этого не может быть, граф! – возразил Александр. – Батюшка никогда не нарушит своего закона о престолонаследии по прямой нисходящей линии, от лица мужского пола к лицу мужского пола, в порядке первородства. Он никогда больше не допустит на трон ни Екатерин, ни Елизавет, никаких случайных правителей, избранных боярами или чернью!

Граф укоризненно покачал головой и произнес:

– Как вы наивны, Ваше Высочество. Да поймите же, наконец, не может сумасшедший управлять страной! Войска замучены муштрой. Всего за год он отправил в отставку семь маршалов и три сотни старших офицеров – за ничтожные проступки или просто потому, что они ему не понравились. Это же надо было додуматься, чтобы в девятнадцатом-то веке объявить дворян подлежащими телесным наказаниям! За тусклую пуговицу, за поднятую не в такт ногу – Сибирь!

Если так и дальше пойдет, то в Петербурге не останется ни одного достойного и честного человека. Все будут жить в Сибири. Сегодня приказывает то, что завтра будет отменено. Все творит шиворот-навыворот. Порвал отношения с Англией из‑за того, что ему не отдали обещанную Мальту. Любезничает с Буонапарте. Нашел себе союзника! Это с подачи хитрого француза донские казаки отправлены в Туркестан на погибель. Солдаты ропщут, хлебопашцы обижены, торговля стеснена, свобода и личное благосостояние уничтожены. Решайтесь, Ваше Высочество. Сейчас или никогда. Завтра будет поздно! Если вам безразлична ваша собственная судьба, то подумайте хотя бы о ваших близких: жене, брате, матери. Об отечестве, наконец. Поверьте, оно в смертельной опасности!

Александр эту пламенную тираду выслушал в молчании, а когда Пален закончил, взмолился:

– Я все это знаю, граф. Да, это дурной, неуравновешенный человек. Да, он – скверный дипломат и плохой правитель. Но он же мой отец. Я не могу принять такой грех на свою душу. Я с этим не смогу жить.

– А какой такой грех? – удивился Пален. – Просто ваш батюшка для спасения страны должен отречься от престола. Потом его отправим в надежное место, не причинив ему никакого зла.

– И ни один волос не упадет с головы моего родителя? Поклянитесь мне в этом, граф!

И граф нехотя, скороговоркой поклялся.

– В этом случае я согласен принять корону, – решился наследник.

Павел проснулся около полуночи от шума в прихожей. Раздался чей-то глухой крик, потом звук падения чего-то тяжелого. Государь вскочил с постели.

Он успел спрятаться за ширму прежде, чем в спальню ввалились пьяные офицеры. Его убежище легко обнаружил генерал Беннигсен. Обнаженной шпагой он опрокинул ширму и произнес:

– Государь, вы арестованы.

– По какому праву вы ворвались в мои покои? А ну-ка вон отсюда, грязные скоты, – взорвался царь.

Заговорщики не ожидали сопротивления и смутились. Но в голосе царя не хватило твердости. И они почувствовали: он испуган.

Вперед выдвинулся Платон Зубов, положил на ночной столик бумагу и, протянув государю перо, сказал:

– Для высшего блага России подпишите. Это акт о вашем отречении от престола.

В рубахе до пят и ночном колпаке плохо сложенный император, с вздернутым и приплюснутым носом, огромным ртом и сильно выдающимися скулами, выглядел уродливо и одновременно комично во всполохах свечей, отражающихся на стальных клинках шпаг. Он дрожал от ужаса, но отрицательно замотал головой и вскрикнул:

– Стража! На помощь!

Один из офицеров сделал выпад шпагой. Кровь обагрила царское одеяние. Павел упал, продолжая пронзительно кричать, потом раненый из последних сил приподнялся с пола. И тогда другой офицер сзади стянул ему шею шарфом и стал душить. Сын Петра Третьего хрипел и отбивался от убийц. Тогда на него набросились и остальные. Пинали ногами, кололи шпагами и кинжалами. Пока он не превратился в окровавленный мешок мяса.

Платон Зубов смотрел в окно на запорошенный ночной сад и бормотал:

– Боже мой, Боже мой! Как же неприятно слушать этот крик!..

Он был очень чувствительным человеком, последний любовник Екатерины.

А граф Пален заблудился в саду. И только когда все было кончено и ему сообщили об успехе заговорщиков, он поспешил в комнату наследника.

Александр спал на своей кровати одетый. Граф разбудил его и объявил:

– Ваш батюшка только что скончался от сильнейшего апоплексического удара.

Великий князь расплакался:

– Вы же клялись, граф…

На что Пален жестко ответил:

– Хватит ребячества! Благополучие миллионов людей зависит от вашей твердости. Идите и покажитесь солдатам.