Александровскiе кадеты (СИ)

— Значит, так, — сказал он наконец слабым, но твёрдым голосом, подобно капитану «Кракена», знаменитому Мелдону Харли по прозвищу Трёхпалый, когда его, раненого, пытались взять в плен красномундирники. — Так, значит. Я всё понял. Подвал они не запрут, а вот дверь в потерну закроют точно. Я вообще не пойму, как так вышло, что она открытая стояла?

Наступило молчание. И, верно, как? Если бомбисты и в самом деле прятали там шимозу — то как могли оставить дверь незапертой? Даже будучи в сговоре с кем-то из персонала? Ведь не только любопытные кадеты шарят по подвалам; иные офицеры тоже заглянуть могут, не говоря уж о дядьках-фельдфебелях.

— Ну и? — набычился Лев.

— Значит, не было там никакой шимозы, — твёрдо сказал Петя. — Иначе б не оставили нараспашку.

Бобровский открыл рот, закрыл, снова открыл — но, дураком не будучи, прекрасно понимал, что оппонент его совершенно прав.

— Да, — объявил он наконец. — Это ты, Нитка, верно сказал. Иначе б закрыли.

— Но! — вдруг поднял палец Петя. — Но могли и не закрыть!

— Почему? — хором изумились Лев с Федором.

— А потому. Кадеты в подвалы не ходят. Офицеры ходят, фельдфебели ходят, но склады сами на замок закрыты. И в потерне то же самое. Один-то склад заперт был, да? Всё так же, как уровнем выше. Подозрений не вызовет.

— У тебя, Нитка, не голова, а целый Госсовет, — признал Бобровский, чеша в затылке. — И так объяснил, и этак! В Думу тебя надо, а не в строевые офицеры!

— Спасибо, спасибо большое, — раскланялся Петя, аж зардевшись от удовольствия.

— Но нам это не поможет. Коль и так, и этак — всё истолкуешь! Что делать-то теперь?

— Следить, — пожал плечами Петя. — Только очень осторожно. Ирине Ивановне мы обещали.

— Вот именно, — поддержал друга Фёдор. — Мы ей обещали. Врать не будем.

— Да будет тебе! — отмахнулся Лев. — Она уж учителка!

Ну да, для Бобровского обвести наставника вокруг пальца — дело чести, совести и геройства…

— Не, Бобёр. Она нас от Положинцева прикрыла…

— Ещё не прикрыла!

— Ну, хорошо — если прикроет, то я туда не ходок. Мы слово дали. Честное кадетское.

— Тьфу на тебя, Слон! Что ты как маленький, ну право!.. Вот смотри — если Положинцев никому ничего не сказал, а просто уехал — то, пока не вернётся, ничего запереть не должны. Так?

— Ну, так.

— Ирина Ивановна тоже никому ничего не скажет, — добавил Петя. И закончил, покраснев ещё больше: — Она нам поверила…

— Погоди, Нитка. Так вот, если Положинцев никому ничего не сказал, то дверь открыта. А если сказал, то…

— То ничего. Хватит, Бобёр, голову сломаешь с тобой! Ты ещё скажи, что Илья Андреевич заодно с бомбистами!

— А может, и заодно, — буркнул Лев. — И вообще, я всех подозреваю!

— Тоже мне, «гений русского сыска» новоявленный!..

— Тише, тише! — зашипел на них Петя Ниткин. — Совсем ума лишились! Закрыты двери, не закрыты — неважно. Важно лишь то, что потерна существует, и кто-то там что-то хранит. Вопрос только в том — хранит ли сам Корпус или… кто-то ещё?

— Генияльно! — съязвил Бобровский. — И что же теперь делать?

— Позвать Ирину Ивановну туда на прогулку, — невозмутимо сказал Петя.

— Ы-ып!

Лев так растерялся, что аж застыл с разинутым ртом, да и Федя тоже остолбенел. «Сказать учителю», конечно, дело благое, но… но как же Приключение?!

— Если там просто корпусные склады, то…

— То это ничего не значит! — обрушился на Петю Бобровский. — Шимозу там спрятать могли, а потом вынести! Даже если это самые обычные кладовые и там сейчас ничего нет — но может появиться! А если ты Шульцихе скажешь, то конец — завалим всё дело! Бомбисты встревожатся, уйдут, на дно лягут, в тину забьются — и поминай, как звали!

Тут Федору пришлось признать, что зазнайка-«Ле-эв» не так уж неправ.

— А ты хочешь, чтобы они ещё кого-то подвзорвали? — на удивление спокойно возразил Петя. И вообще он сейчас казался как-то… взрослее, старше, что ли? — Чтобы люди погибли только потому, что тебе, Лева, очень хочется самому отличиться?

Бобровский вдруг надулся, покраснел и сердито засопел.

— Нет, конечно! Надо такое придумать, Нитка!

— Тогда завтра скажем Ирине Ивановне.

— Погодите! — вмешался Фёдор. — Петь, Бобёр прав. Что мы Ирине Ивановне скажем? Что уже лазали в саму потерну? За это по головке не погладят. Что, не видел, как она недовольна была? Бомбисты уйдут, перепрячут в другом месте шимозу свою и вся недолга! Верно, нельзя им дать ещё кого-то взорвать — но, если они испугаются и сбегут, вот тогда уж точно беды не миновать! Сейчас мы их тут накрыть можем — а если они из корпуса уберутся, то ищи ветра в поле!

— Хм… — Петя смутился, забарабанил пальцами по столу с идеально разложенными учебниками. — Пожалуй, Федя, пожалуй.

— И неважно тут уже, кому мы что обещали! — ввернул ловко Лев. — Главное — бомбистов поймать!

— Так ты что, не сомневаешься?

— Да точно тебе говорю! Тот, который пыхтел и ящик на себе тащил — наверняка он! Или с ними заодно!

— А может, это дворник был, — съязвил Петя. — За новою метлой ходил. Или за совком. Мало ли что тут храниться может!

Наступило молчание.