Алексеев. Последний стратег

К слову сказать, в непростых ситуациях Алексеев и Брусилов всегда находили должное взаимопонимание. Так было и на этот раз:

   — Алексей Алексеевич. Главнокомандующий дал согласие на проведение вашей армией Городокской операции. Ставка в лице генерала Янушкевича не возражает.

   — Вчера я со своими оперативниками провёл рекогносцировку на Верещице. Подтверждается то, что её прорыв дастся вам дорогой ценой. Снарядных запасов для сильной артподготовки у меня на сегодняшний день нет.

   — Тогда ваши предложения на операцию?

   — Предлагаю, Михаил Васильевич, атаковать не по фронту, а обойти австрийские позиции с левого фланга.

   — Хорошо, предложение принимается. Сегодня же вам будет отправлена директива главнокомандующего…

С утра 26 августа на Городокском направлении завязались ожесточённые бои, которые шли четыре дня. О том, как оборонялась австро-венгерская пехота, свидетельствуют хотя бы такой факт: русские полки атаковали врага с рассвета, а в полдень первого дня боев за городок они уже отбивали неприятельские контратаки. Генерал Брусилов писал о тех схватках:

«Надо отдать справедливость, нашими врагами было проявлено крайнее напряжение, чтобы задачу эту выполнить».

Когда накал боев достиг своего апогея, командующий 8-й армией вознамерился отвести войска на исходные позиции. Однако сделать это Брусилов не мог без разрешения штаба фронта.

   — Михаил Алексеевич. На сегодняшнее утро мои потери столь велики, что в отдельных полках уже некого посылать в атаку. Есть батальоны числом меньше роты.

   — Штабу подобные донесения пришли из других армий, на подходе маршевое пополнение из Москвы и Брянска. Часть второочередников будет ваша. Прибывает досрочный выпуск Александровского военного училища, Сергиевского артиллерийского из Одессы. Восполним убыль ваших ротных офицеров. Что ещё беспокоит?

   — То, что армия на позиции держится весь день из последних сил.

   — Но по нашим разведывательным данным, и у неприятеля такая же картина. Надо держаться. И атаковать врага.

   — Держаться трудно. Вчера я приказал спешить драгунский Стародубовский и уланский Белгородский полки из 12-й кавалерийской дивизии. Превратил их в ездящую пехоту.

   — Одобряю такое решение. Мера вынужденная и, надеюсь, временная.

   — Михаил Васильевич, я со своим начальником штаба буду просить разрешения об отходе на исходные позиции перед боями за Городок.

   — Ни в коем случае. Держаться стойко. У противника силы на исходе. Если не сегодня, то завтра он начнёт отступать.

   — Тогда что мне делать без резервов?

   — Держаться на месте. И не упустить час, когда австрийцы побегут в сторону Карпатских гор. Тогда вся забота будет в организации преследования отступающих...

На рассвете 30 августа неприятель стал отходить перед линией фронта брусиловской армии. И сразу же в преследование пошла русская кавалерия, которая старалась отрезать арьергардные части.

Но как ни тормошили своими требованиями о настойчивости преследования Иванов и Алексеев подчинённых им генералов, проку от этого было мало. Приказы о неотрывном от врага движении вперёд, даваемые в самой категорической форме, уже не выполнялись.

Сапоги расползались, лошади выдохлись, люди мечтали о том дне, когда их поведут в баню. Целые полки питались одними сухарями да яблоками в садах брошенных жителями селений.

В один из последних августовских дней Алексеева пригласил к себе главнокомандующий фронтом. Иванов читал телеграмму, полученную из Ставки, за подписью великого князя Николая Николаевича-младшего:

   — Михаил Васильевич. Ваш коллега из штаба Северо-Западного фронта подтвердил нашу информацию о том, что в составе войск противника появились военнослужащие-поляки.

   — Польский легион Йозефа Пилсудского австрийскими властями официально создан ещё 16 числа этого месяца.

   — Кто руководит легионом?

   — Формально высший национальный польский комитет, который заседает в Кракове. Но без разрешения Вены он работать, как сами понимаете, не может.

   — Значит, поляки, проживающие в Австро-Венгрии и Германии, теперь воюют против России и российских поляков.

   — Получается так. Пилсудский призывает своих легионеров к походу на Варшаву, столицу Царства Польского. А оно находится в составе Российской империи.

   — Пилсудскому в истории хочется занять место наполеоновского маршала Понятовского.

   — Ясно, как Божий день. Вы меня, Николай Иудович, зачем-то вызывали?

   — Да, Михаил Васильевич. Из Ставки получена телеграмма за подписью Верховного. Нам предписывается заняться необычным для военных людей делом.

   — Каким, позвольте спросить?

   — Наши армии вступили на территории австрийской Галиции. Правительством издана прокламация для местного населения.

   — Её суть?

   — Галичанам в случае победы обещается защита от посягательств католической Польши. Они, как малороссы, являются частью одного славянского народа, и для них существует только одна родина - Россия.

   — Идея такой прокламации важна. Ведь мы воюем на земле Галиции. Нам нужна поддержка местных жителей.