Алексей Баталов. Жизнь. Игра. Трагедия

Гости, да и сам виновник торжества были откровенно шокированы и появлением капитана, и бутылкой шампанского, и особенно моим громким заверением о трех с половиной минутах. Но именно за указанное время я и доложил присутствующим военную биографию новоиспеченного лауреата, которую знал если и не назубок, то весьма прилично. В те времена я служил в газете «Красная Звезда» и всех деятелей культуры, имевших прямое отношение к армии и флоту, рассматривал исключительно как своих потенциальных героев. Так вот Лавров еще до войны подавал документы в мореходное училище, но его не приняли по возрасту. Когда фашистская Германия напала на нашу страну, Лаврову шел шестнадцатый год. Он опять отправился в военкомат. Вновь военком категорически пресек желание юноши воевать. А фашисты уже подступали к Ленинграду. Вместе с ровесниками Кириллу пришлось эвакуироваться в Новосибирск. Там он встал к станку и за смену регулярно выдавал две нормы выточенных деталей к военной технике. Но как только дорос до призывного возраста, сразу же поступил в Астраханское военное авиационное училище. Победа застала Лаврова на далеких Курильских островах в должности офицера-авиатехника. Обслуживал он пикировщики «Пе-2» – в народе «Пешка», а на финской войне – «Пекка-Емеля» – самый массовый советский пикирующий бомбардировщик. Как авиационному специалисту, Лаврову приходилось вкалывать до седьмого пота. «Пешка» была привередливой не только в пилотировании, но и в обслуживании. Но все равно пилоты и техники на Курилах жили по правилу: делу – время, а потехе – час. Художественная самодеятельность у них была на приличном уровне. Вот там, в солдатской самодеятельности, лейтенант Лавров впервые и сыграл роль Боба Морфи в «Русском вопросе» К. Симонова.

После моих заключительных слов Алексей Баталов подошел к Лаврову, поцеловал того и прочувствованно сказал: «Спасибо тебе, Кирюша, за такую оригинальную точку в нашей сегодняшней встрече. Это, право, весьма необычно, нестандартно! Мало кто из здесь присутствующих знал, что ты, оказывается, офицер-техник по самолетам, да еще и целый капитан. Но что особенно примечательно, так это то, что этот капитан уложился, шельмец, именно за три с половиной минуты – я хронометрировал!»

Изумленный Кирилл Юрьевич стал смешно клясться и божиться, что он ни сном ни духом, что впервые в жизни меня видит. И то была сущая правда. Но никто ему не поверил. Потом он подошел ко мне, поблагодарил за оригинальный кунштюк и как-то почти виновато предложил: «Если хотите, поедем с нами. Посидим в «Стреле». Надо ли вам говорить, дрогой читатель, с какой радостью я согласился! На трех автомобилях «Волга» мы отправились на Ленинградский вокзал. Мне выпало сидеть на заднем сиденье рядом с Баталовым и Юрием Сенкевичем, как впоследствии оказалось, самыми близкими друзьями Кирилла Лаврова. Мы о чем-то хмельно говорили – не запомнилось. Но телефонами обменялись. На следующий день я, всю жизнь исповедующий железное правило ковки железа, покуда оно горячо, позвонил Алексею Владимировичу и попросил его дать интервью для «Красной Звезды». К моему неописуемому удивлению, артист отказался не то чтобы агрессивно, но почти что раздраженно. Типа того заявил, что одно дело – треп в подвыпившей компании и совсем другое – интервью для известной газеты. Тем более военной, которую он лично никогда даже в руках не держал. Откровенно признаться, я был настолько огорошен и растерян, что даже не нашелся с ответом на баталовский «отлуп». Однако потом посидел, покумекал, полистал справочники и, как говорится, во всеоружии вновь побеспокоил Алексея Владимировича по телефону.

Как и следовало ожидать, Баталов стал отказываться, хоть и не столь агрессивно, как в минувший раз. Он говорил мне, что чрезвычайно далекий человек от армии. «Честно вам признаюсь: служил я срочную в чрезвычайно щадящем режиме при Театре Советской Армии, где мама работала. Я и автомат-то в руках держал от силы три-четыре раза. А так мы занимались охраной и хозяйственными работами. Но в основном я играл на сцене. Правда, исключительно эпизодические роли». – «Да нет, уважаемый Алексей Владимирович, – парировал я, – вы отслужили в спецроте при театре от звонка до звонка, получили там воинскую специальность водителя широкого профиля и даже возили на «УАЗе» начальника ЦТСА генерал-майора. В вашем послужном списке – все знаки воинского отличия. Если полагаете, что это не основание для выступления в военной газете, то я еще добавлю, что вы сыграли солдата Бориса в фильме «Летят журавли», военврача в картине «Дорогой мой человек» и комиссара в ленте «Седьмой спутник». В фильме «Звезда пленительного счастья» вы – гвардии полковник князь Трубецкой. Что-нибудь я упустил?» – «Так то ж роли. А служба в моем понимании – нечто особое. Так что не обижайтесь моим отказом и поймите меня правильно. Негоже мне, гражданскому до мозга костей человеку, красоваться в военной газете. Надо мной же потом смеяться будут те люди, которые взаправду служили в армии или на флоте».