Алексей Ботян

В одном из документов, который мы в более полном объёме приведём несколько позже, есть такая фраза: «Сами немцы говорят, что на одного партизана нужно 10–15 немецких солдат». Для человека непосвящённого, представляющего партизан теми самыми «народными мстителями», это утверждение кажется надуманным. Но нам, уже кое-что знающим о легендарной ОМСБОН и подвигах её бойцов, понятно, что это действительно было так. Спецназовцев, опять назовём их современным термином, готовили очень серьёзно.

Достаточно объективную оценку этой подготовке давал неприятель: «Немецкое командование было вынуждено издавать специальные директивы с указаниями по подъёму боевого духа в войсках. Одна из них была разработана в штабе 2-й танковой армии 14 апреля 1942 г. В документе довольно точно отражены причины, влиявшие на настроение военнослужащих Группы армий „Центр“ весной 1942 г.: „Продолжительное пребывание в обстановке выжидания, изнуряющей партизанской войны, малой войны с ежедневными жизненными неудобствами без ярко выраженных успехов…“»[100].

Не стоит, однако, думать, что создание войсковых партизанских формирований — это «придумка» генерала Судоплатова, наркома Берии или даже Верховного главнокомандующего товарища Сталина. Нет, это — творческое обращение к историческому опыту, который первоначально, вскоре после событий 1917 года, у нас, как и многое другое, постарались перечеркнуть и забыть. Насколько помнится, во время Гражданской войны в СССР термин «партизанщина» являлся ругательным словом, синонимом анархии и безвластия, так что комиссары всячески старались таковую искоренять. Разве что на Дальнем Востоке, как о том пелось в песне, «партизанские отряды занимали города». То есть там партизаны были подлинными народными героями, о них слагали стихи и песни. Но мы можем несколько переиначить известные слова вождя пролетарской революции: «Дальний Восток край нашенский, но он далеко»[101] — и тогда без труда признаем, что в тех землях были свои особые правила. Однако к концу 1930-х годов, когда в мире ощутимо запахло «жжёным порохом» — так некогда выразился знаменитый поэт-партизан Денис Давыдов, реабилитировали не только «партизанщину», но заодно и самого генерал-лейтенанта Давыдова (к сожалению, опять-таки посмертно), которого советские литературоведы уже изрядно потрепали за «гусарщину» и всякие прочие «нездоровые настроения», неизбежно присущие представителю «чуждого сословия». Это же и про него писалось: «Давно потускнел романтический ореол, прикрывающий „полководцев“, занесённых в „анналы“ русских военных побед 1812 г.»[102].

Но тут, слава богу, вспомнили, что Денис Васильевич не только писал стихи про «саблю, водку, коня гусарского» и «службу царскую», но и был глубоким военным теоретиком. В частности, он, один из первых практиков партизанской войны в 1812 году (как известно, партизаны были и во многих предыдущих кампаниях), впоследствии разрабатывал теорию партизанских действий. Вот что писал Давыдов в статье «О партизанской войне»:

«Односторонний взгляд на предмет или суждение о нём с мнимою предусмотрительностью есть причина того понятия о партизанской войне, которое не престаёт ещё гос-подствовать. Схватить языка, предать пламени несколько неприятельских хранилищ, недалеко отстоящих от армии, сорвать внезапно передовую стражу или в умножении партий видеть пагубную систему раздробительного действия армии — суть обыкновенные сей войны определения. И то и другое ложно! Партизанская война состоит ни в весьма дробных, ни в первостепенных предприятиях, ибо занимается не сожжением одного или двух амбаров, не сорванием пикетов и не нанесением прямых ударов главным силам неприятеля. Она объемлет и пересекает всё протяжение путей, от тыла противной армии до того пространства земли, которое определено на снабжение её войсками, пропитанием и зарядами, через что заграждая течение источника её сил и существования, она подвергает её ударам своей армии обессиленною, голодною, обезоруженною и лишённою спасительных уз подчинённости. Вот партизанская война в полном смысле слова!»[103]

Думается, что неустаревающий смысл этого рассуждения достаточно важен для понимания сути нашего рассказа.

Отметим, кстати, что книга Дениса Давыдова, по которой мы процитировали этот текст, была издана в Советском Союзе менее чем за год до начала Великой Отечественной войны. То есть — в преддверии. Не просто так!

Однако война закончилась, опыт был использован и развит, а потом, десятилетия спустя, теперь уже легендарный советский «Диверсант № 1» Илья Григорьевич Старинов[104] с горечью писал: «Россия, которая в своей истории не раз имела развитое партизанское движение, к сожалению, пока не сумела обобщить свой громадный опыт в этом плане. Нужен центр с небольшим количеством глубоких специалистов, которые могли бы не только осуществить эту благородную миссию, но и готовить для руководства страны прогнозы, связанные с особенностями вооружённых конфликтов современности»[105].