Алексей Ботян

В данной информации — ещё одно подтверждение того, что задача по ликвидации генерал-губернатора Франка перед группой Ботяна тогда ещё поставлена не была. Группы, имеющие такие задания, не растут как на дрожжах. Они остаются в своём прежнем составе.

Но это — одна из тех легенд, которых о пребывании Алексея Николаевича на родной для него польской земле сложилось множество. Пожалуй, и сам Ботян вряд ли мог бы «отделить зёрна от плевел», потому как незначительные, казалось бы, эпизоды, на которые тогда особенного внимания не обращалось — мол, сделали и забыли, — теперь, после соответствующего изучения, получают совершенно иной смысл.

Вот, например, рассказывают, что однажды днём, когда группа отдыхала на каком-то пустующем хуторе, над ними проревел огромный снаряд, оставлявший за собой огненный хвост. По траектории полёта разведчики поняли, что место, откуда он был пущен, находится не так уж и далеко. Пошли посмотреть, остановились у рядов колючей проволоки. Рисковать, пробираясь на тщательно охраняемую территорию объекта, не стали, так как выполняли другую задачу… Координаты по рации передали в Центр, и вскоре по объекту был нанесён бомбовый удар нашей авиацией. В это время оперативная группа уже находилась далеко от этого места.

Теперь известно, что это был испытательный полигон ракет «Фау-2», знаменитого, хотя и не слишком эффективного гитлеровского «оружия возмездия».

Вот только кто точно скажет, какая именно разведгруппа обнаружила этот полигон? Если одни авторы приписывают эту удачу группе Ботяна, то в ряде источников говорится, что группа Ивана Таранченко, несколько позже также вышедшая из соединения имени Александра Невского, обнаружила в районе реки Сан подземный завод, изготовлявший ракеты «Фау-2», и полигон для испытания «оружия возмездия».

Главное, что это было. Один подвиг, или просто один боевой эпизод из такого громадного общего числа, что и не запомнишь — было, не было?..

14 июня 1944 года оперативная группа Ботяна прибы-ла к месту назначения и расположилась лагерем у хутора Невцова, в трёх километрах восточнее горы Радзиевой.

Её появление на территории Краковского воеводства стало значимым событием, вызвавшим очень противоречивые оценки с разных сторон. Известно ведь, что оперативная обстановка на оккупированных гитлеровцами землях Польши была, мягко говоря, сложной. Недаром же начальник штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковник Малинин (войсками фронта командовал тогда маршал Рокоссовский) 16 июля 1944 года подписал такое распоряжение:

«Наши войска, действующие на территории западных областей Белоруссии и Украины, вошли в соприкосновение с польскими вооружёнными отрядами, которыми руководит польское эмигрантское правительство.

Эти отряды ведут себя подозрительно и действуют сплошь и рядом против интересов Красной Армии.

Учитывая эти обстоятельства, командующий войсками фронта приказал:

1. Ни в какие сношения и соглашения с этими польскими отрядами не вступать. По обнаружении таких отрядов немедленно личный состав их разоружать и направлять на армейские пункты сбора для проверки.

2. В случае сопротивления со стороны польских отрядов применять в отношении их вооружённую силу.

3. О ходе разоружения польских отрядов и о количестве собранных на сборных пунктах солдат и офицеров доносить в штаб фронта»[232].

Такие вот «пролетарский интернационализм» и «славянское братство»!

Понятно, что в «коммунальном», как мы его назвали, партизанском лесу никакому отряду невозможно было оставаться совершенно незамеченным. Вот и подразделение Ботяна однажды натолкнулось на отряд аковцев. Но если в директивах действующим войскам можно давать указания «немедленно разоружать» такие отряды и «применять вооружённую силу», то в лесу необходима «толерантность». Там нужно было либо сразу открывать огонь, либо вести переговоры. На этот раз всё обошлось переговорами.

Поляки встретили советских разведчиков очень недружелюбно.

— Зачем пришли? — жёстко спросил их командир. — Без вас обойдёмся!

— Что ж вы до сих пор не обошлись? — скептически усмехнулся в ответ Алексей. Услышав его речь, польский поручик Барабаш, он же — Мариан Солтысяк, никак не мог поверить, что Ботян не поляк, а белорус, и всё допытывался, за сколько злотых тот продался Советам.

Всё же как-то удалось с ним договориться, и смягчившиеся аковцы даже поделились с советскими партизанами — никто же не стал уточнять, что это оперативная группа особого назначения НКГБ — хлебом и сигаретами. Но порекомендовали побыстрее покинуть их края. На том и разошлись…