Алексей Ботян

Каждому человеку жизнь постоянно предлагает альтернативы, и каждый из нас несёт ответственность за принятые решения. Сейчас с полной уверенностью можно считать, что, поступая на учительские курсы, Алексей Ботян избрал для себя совершенно верный путь, — все последующие события его жизни идут как бы в развитие этого. Но ведь изначально были у него и другие возможности, о которых он сейчас просто не вспоминает. Подтверждая это, приведём документ, датированный как раз тем временем, о котором идёт наш рассказ, и подписанный опять-таки наркомом Берией:

«4 апреля 1940 г.

По делам ликвидированных в западных областях УССР и БССР контрреволюционных организаций польских националистов устанавливается, что наиболее активную и во многих случаях руководящую роль в этих организациях играет подофицерский состав бывшей Польской армии (капралы, плютуновые, сержанты и т. д.).

В связи с этим предлагаю:

1) Всех лиц из числа подофицеров бывшей Польской армии, проводящих контрреволюционную работу, арестовать.

2) Взять на оперативный учёт подофицерский состав бывшей Польской армии: капралов, плютуновых, старших сержантов, сержантов, хорунжих и подхорунжих, использовав для этого проходящую в западных областях УССР и БССР паспортизацию и учёт военнообязанных.

3) По мере выявления подофицерских кадров бывшей Польской армии сомнительный и подозрительный элемент из них обеспечить агентурным наблюдением.

4) О результатах сообщать в НКВД СССР»^{29}.

Очень интересный документ. «Проводящих контрреволюционную работу» — арестовать; «сомнительный и подозрительный элемент» — проверить. Всё чётко, всё конкретно — ничего лишнего и никаких перегибов. Любая нормальная спецслужба работала бы точно так же.

Но вот ещё какой важный для нас момент… Знал ли Алексей Ботян о существовании подобных подпольных организаций? Спрашивать его об этом нам было бы бесполезно: настоящий разведчик умеет не только хранить тайны, но и забывать ненужное. Вполне возможно, что к бывшему капралу, человеку, которого товарищи уважали и любили, с которым вместе довелось повоевать, предпринимались, что называется, «подходы» — то есть приходили недавние сослуживцы, могли с ним о чём-то разговаривать, что-то ему рассказывать, делать какие-то предложения. Причём довольно откровенно: понятие воинской чести и армейского братства для людей служивых значит очень много, а потому боязни, что товарищ донесёт, не было. В худшем случае он может сказать: «Ребята, я вас не видел, вы меня не знаете!» — и распрощаться навсегда. Но в райотдел НКВД с информацией точно не пойдёт, хотя знает, что рискует головой, если о подобном визите к нему станет откуда-нибудь известно «компетентным органам»…

Было так или не было, но в том Алексей Николаевич никогда бы не признался. Не его это тайна! Не важно, что кости людей, ему доверившихся, давным-давно покоятся в какой-то близкой или далёкой земле.

Всё-таки предположим, что подобные контакты были, но разговор не получился, и бывшие сослуживцы навсегда ушли от него в ночную темноту. А наш герой спокойно продолжал свою учёбу на учительских курсах.

Учиться оставалось недолго: уже в августе Ботян окончил курсы и был назначен заведующим начальной школой (тогда директорская должность называлась именно так) в село Ровковичи Воложинского района. И тут время его жизни буквально пустилось в карьер, настолько захватила и увлекла Ботяна новая работа.

«Не успел я приехать начальником в школу, как мне говорят — сдать школу и отправляться в Минск», — говорил нам Алексей Николаевич.

Но всё произошло совсем не так, ибо заведующим начальной школой Ботян стал в сентябре 1940-го, а сдал её только в мае 1941 года. То есть он отработал в школе почти полный учебный год, мгновенно, как видим, пролетевший.

Кстати, отметим, с каким уважением относились в Советском Союзе к вопросам образования. Ведь директора школы не «сорвали» с места посреди учебного года — понятно, что в подобном случае ему пришлось бы искать срочную замену, а всей школе перекраивать учебные планы, — при том что такая могущественная организация, как НКВД, вполне могла бы это сделать, не беспокоясь о последствиях.

Нет сомнения: Алексей Николаевич был бы прекрасным учителем, он мог бы стать и известным организатором народного образования, и знаменитым учёным, да только судьба в лице «компетентных органов» распорядилась иначе. Как мы уже сказали, в самом конце учебного года Ботян был вызван в Минск. Наверное, дети, его маленькие ученики, были этим очень расстроены и провожали своего директора со слезами: он ведь был такой весёлый, компанейский, спортивный, «заводной», для всех совершенно доступный — ничего «начальственного», и все они его за этот год очень полюбили и совсем не хотели отпускать.

…Кто бы тогда мог подумать, что многим, очевидно даже — большинству из этих малышей оставалось жить на белом свете совсем недолго: тогда был май 1941 года, а уже в августе вся территория республики будет оккупирована немецко-фашистскими войсками.

Глава четвёртая «МОСКВА ЗА НАМИ!»