Алексей Греков

Металлография позволяла не только печатать наносимые на пластины рисунки, но и переводить на печатную форму рукописи с бумаги. «Берут лист тонкой почтовой бумаги и пишут на ней что следует металлографическими чернилами… Когда письмо просохнет то положив его написанною стороною на несколько листов протечной бумаги с другой стороны промазывают посредством губки приправою, и как скоро бумага везде хорошо промокнет то кладут ее письмом на приготовленную т. е. отчищенную металлическую доску и пропускают сквозь валы (для чего пресс несколько усиливают). После того покрыв гуммием начинают печатать как было сказано». К сожалению, автор ничего не пишет о том, как изготовить пресс, как и о том, какие произведения уже были изданы подобным образом.

«Пестрые сказки»

Известный современник Грекова писал о типографских экспериментах Алексея Фёдоровича в своих воспоминаниях, называя его – ни много ни мало – художником. Это был Владимир Фёдорович Одоевский (1804–1869), писатель, философ, электротехник, который в собрании сочинений, в третьем томе, опубликоваванном в Санкт-Петербурге в 1844 году, открывается публике в том, что именно он был автором нашумевшего сборника «Пестрых сказок с красным словцом, собранных Иренеем Модестовичем Гомозейкою, магистром философии и членом разных ученых обществ», который был издан в типографии В. Безгласного в Санкт-Петербурге в 1833 году. Публикой книга была принята на ура и быстро стала одной из библиографических редкостей. Ее заглавная страница была отпечатана в несколько красок, особого внимания заслуживали иллюстрации, изготовленные способом ксилографии (то есть с использованием деревянных форм). Одоевский эпатировал публику также тем, что «осмелился занять у испанцев оборотный вопросительный знак, который становится в начале периода для означения, что оному при чтении должно принять тон вопроса». «Новость на нашем Парнасе и рисунки вроде Жоанно», – восхищались книгой читатели. Впрочем, именно таковой и видел свою задачу Одоевский: «доказать возможность роскошных изданий в России». «Для истории искусства и ради библиоманов, сохранивших экземпляры «Пестрых сказок», замечу, – писал Одоевский, – что на странице 145 находится политипаж единственный в своем роде и о котором только теперь начали говорить в чужих краях. Занимаясь тогда химией, я вздумал испытать, не возможно ли сделать на литографическом камне выпуклость (en relief) не резцом, но химическим составом, почти так же, как делают les eaux fortes, что мне и удалось, хотя не совершенно, при пособии изобретательного художника А. Ф. Грекова, которому я и предоставил дальнейшее развитие сего способа, доныне еще нового, но могущего иметь важные применения, ибо выпуклый литографский камень печатается вместе с набором, по нему удобно отливать металлические политипажи, наконец, протравливание его представляет возможность без затруднения выделывать те тонкие черты, которые так трудны в резьбе на дереве». Таким образом, как минимум один образец полиграфических опытов Грекова все же сохранился – тот самый экспериментальный, пусть и не совершенный политипаж из «Пестрых сказок» 1833 года, выпущенных годом ранее сочинения В. Окергиескела.

Титульный лист сборника «Пестрые сказки», изданного В. Ф. Одоевским в 1833 г.

Владимир Фёдорович Одоевский, русский писатель и мыслитель.

Иллюстрация из «Пестрых сказок» 1833 г., в создании которой, по воспоминаниям В. Ф. Одоевского, принимал участие А. Ф. Греков.

Развитие техники вело к изменению не только внешнего вида книг. В первой половине XIX века меняется и сама культура чтения. Немецкий исследователь Рольф Энгельзинг даже называет этот период «читательской революцией». «До конца XVIII века типичным для постоянного читателя было интенсивное чтение, при котором снова и снова читают небольшое количество книг или одну-единственную…» – пишет он. С конца XVIII века приходит время «экстенсивного чтения», когда «читают множество книг, возвращаясь к прочитанному редко или вообще никогда». Энгельзинг характеризует прежде всего европейскую книжную культуру, однако и в России, по крайней мере, в таких крупных городах как Петербург и Москва, читательские привычки в первой половине XIX века постепенно тоже меняются. И как только в книгах появляется больше иллюстраций, то книги все чаще приобретают не только для чтения, но и для смотрения.

Москва. Университетская Типография