Алексей Кулаковский

И, как минувшим летом, результат поездки можно было считать вполне успешным в финансовом отношении, но тех денег, которых хватало расплатиться с долгами за калым, оказалось недостаточно, чтобы заткнуть дыры в принятом на себя строительстве больницы, которое в отсутствие Кулаковского, естественно, не продвигалось вперед.

Нет смысла рассказывать, где и как просчитался Алексей Елисеевич с подрядом на строительство больничных зданий, тем более что, увлекшись новым грандиозным проектом — строительством телеграфной линии на Охотск, он поспешил передать незавершенные работы другому подрядчику.

8 апреля 1909 года Кулаковский доверил Н. В. Винокурову достроить больничное здание и получить за него из казны деньги.

Н. В. Винокуров дом для сифилитиков достроил и 11 июня 1909 года получил 130 рублей, но от дальнейшего производства работ комиссия его отстранила. Не очень ясно почему, но в результате 23 августа 1910 года Винокуров подал иск о взыскании с Кулаковского 647 рублей 46 копеек.

Как Винокуров умудрился насчитать столько задолженности на Кулаковском, тоже не понятно, но судя по тому, что Кулаковский всячески уклонялся от участия в судебном споре — «Ответчик инородец А. Е. Кулаковский, долго скрывавшийся на Бодайбинских приисках, ныне возвратился в г. Якутск и вскоре намеревается выехать в Охотск, где опять будет уклоняться от явки в камеру Вашу, для дачи объяснений»… — юридическая правота была на стороне Винокурова.

Впрочем, тогда уже не один только Винокуров пытался стребовать с Кулаковского деньги, которых у того не было…

Глава пятая ПЕРВЫЙ ПСЕВДОНИМ

Дотекла она

До бабушки океанихи,

До великой ледовитой воды,

У которой

Конца и края никто не знал,

Другого берега никто не видал,

Середины заледенелой никто не зрел,

Дна коснуться никто не смел…

А. Е. Кулаковский. Дары реки[61]

«Как будто 40-градусные морозы переместились из сферы климата в социальную жизнь и сковали ее, убили ее нежные ростки, заставили более устойчивое спрятаться, зарыться глубже в снег и ждать, томительно долго ждать великих дней, лучших времен.

Черные дни мучительной страды
Идут и идут один за другим.
Тьмы без просвета, гнет без пощады…

И трудно в нависшей над страной, над областью морозного тумана реакции разглядеть очертания вероятного будущего».

Так в номере за 10 августа 1908 года в передовой статье «Мертвые дни» писала газета «Якутская жизнь».

1

Любопытно сопоставить статью «Мертвые дни» с напечатанным в той же газете еще 1 мая 1908 года стихотворением Алексея Елисеевича Кулаковского «До рождения проклятый».

Начинается рассказ о ночи зачатия героя почти эпическим зачином:

В прошедшие времена,
В старые годы,
В давние дни,

Имеющий благие намерения,
Имеющий добрые мысли
С лицом светло-медным,
Серебряноволосый,
Мой почтенный родитель,

Имеющая жалостливое сердце,
Имеющая милостивую душу,
С лицом золотистым,
Серебряноволосая,
Почтенная родительница моя

Жили тогда вдвоем.

Возрастом они были молоды,
Здоровьем они были крепки,
Телом они были упруги,
В мышцах играла сила, —
Вот когда все это было[62].

Но постепенно, как это и случается в стихах Кулаковского, лиризм начинает размывать размеренное эпическое движение:

На девяти железных запорах,
На восьми деревянных засовах,
На семи дубовых задвижках
Черно-темная долгая ночь
Загнала их в дом,
Принудила лечь,
Заставила спать.

Пространство стихотворения, в котором всё еще присутствуют богини Иэйиэхсит и Айыысыт, постепенно наполняется страстными голосами любовников:

— Звонкоголосая милая пташечка,
Говорливая милая ласточка,
Мой трепещущий жавороночек,
У солнечного улуса
У верхних сил
Кого желаешь — мальчика или девочку? —
 Сейчас проси…

— Ой, ой,
Господин мой, дружочек мой!
Ты отец,
Ты главный творец,
Главное слово будет пусть за тобой,
Артельщик мой дорогой,
Ой, ой!..

— Сладкая подружка моя,
Если ты мне доверяешь,
Я знаю,
Чего я желаю…