Алексей Кулаковский

Если бы Кулаковский разразился гневным монологом, если бы он обличал с присущей ему страстностью убийц брата и их главного руководителя Аржакова, это было бы, может быть, и ярче, но в этом уже не было бы учителя Алексея Елисеевича Кулаковского…

Неловкий, полузадушенный вопрос: «Что это?» — относится не к останкам брата…

Не требовалось и всеведения Кулаковского, чтобы отгадать, чей труп привезли на санях к школе.

Кулаковский совершенно точно знает, кто это.

Но он спрашивает: «Что это?» — потому что не понимает, что происходит, не понимает, почему творится этот страшный обман, и творит его — его ученик, которому совершенно незачем было делать это…

Тело Ивана Елисеевича Кулаковского разморозили в проруби, разрубленные места склеили растопленным воском и похоронили в местности Амыдай.

Склеить веру в свои силы после этой трагедии Алексею Елисеевичу Кулаковскому было труднее.

Пусть умру,
Не увидев больше солнца,

Пусть живу,
Не увидев больше счастья.

Пусть брожу,
Позабыв о спокойной жизни, —

напишет он в эти дни…

Перед очагом, огнем священным,
На шкуре старого жеребца,

На коленях стоя и сгорбив спину,
На пятках сидя, крючком согнувшись,

Костями предков на аранчасах[127]
Страшной клятвой клянусь сейчас я.
Ужасный зарок принимаю,
Жуткое проклятие на себя навлекаю.

Пусть эта клятва
Проникает к людям
В мозги,
Под каменные макушки[128],

Стихотворение написано Алексеем Елисеевичем Кулаковским в 1921 году. Кажется, вся мистическая сила «Материалов для изучения верований якутов», которые собирал Кулаковский, воплотилась в этом страшном тексте…

Если я откажусь
От своих твердых слов,

Если я отрекусь
От своих клятвенных слов,

Если я растопчу
Свои дорогие слова,

Если в грязь обращу
Свои золотые слова,

Пусть племена небожителей
Отвернутся все от меня,
Пусть сердобольная покровительница
Не любит больше меня.

Дух — хозяин глухих лесов —
Богатейший Барылах-Тойон
Пусть не дарит мне драгоценных мехов.

Дух — хозяин водных пучин —
Синий-синий Боллах-Тойон
Пусть не шлет мне серебряных рыб.

Дух — хозяйка самой земли —
Добрейшая Аан-Алахчын-хотун
Пусть лишит меня всех даров.

Дух огня,
Жги меня!..

В стихотворении не указываются причины, вызвавшие произнесение этой страшной клятвы; резонно предположить, что именно события второй половины 1921 года и подтолкнули Кулаковского к созданию этого стихотворения.

Такую же версию высказывает Л. Р. Кулаковская.

«Стихотворение написано перед самым началом гражданской войны в Якутии, вызванной уничтожением интеллигенции и самого прогрессивного, трудолюбивого слоя общества, — пишет Л. Р. Кулаковская. — Потому, можно предположить наличие в нем конкретного адресата в лице отступившихся от своей клятвы верности служения народному благу, вместо земли крестьянам и фабрики рабочим, развязавшим кровавый террор против собственного народа».

Пусть глаза мои высосут черви,
Пусть язык мой звучный —
Высохнет в крючок и присохнет к нёбу,
Пусть костоеда в меня вселится.

Пусть дети мои умирают,
Внуки не выживают,
Род прекратится…
Тело мое тяжелое земля не примет,
Душу мою легкую воздух не примет,
Душу мою живую небо не примет,
И станет она злым духом.
Да будет так!

Подобно реке Лене, поднимающей в бурю песок со своей глубины, поэзия Кулаковского поднимает такие мистические пласты народного сознания, что стихотворение его не завершается с окончанием текста, оно продолжается — и продолжает его сама жизнь…

6

Можно только гадать, какая именно причина заставила Алексея Елисеевича Кулаковского укрыться после убийства брата в урочище — распадке Назара.

Здесь в самом начале века услышал А. Е. Кулаковский от соседа Анемподиста Яковлевича Аввакумова поразившее его своей красотой заклинание хозяина леса, доброго и щедрого иччи «Баай Байаная»…

Здесь записал он: