Алексей (ЛП)

— Я не хочу идти одна, — захныкала я, мой страх приковывал меня к месту.

“Не волнуйся, малышка”. Голос старика был жутким. Его английский звучал странно. Он улыбнулся, обнажив желтые зубы, и улыбка становилась шире с каждым шагом, который он делал по направлению ко мне. Мое маленькое сердечко колотилось так быстро, что я думала, оно выскочит из груди. “Делиться — значит заботиться”.

“ Оставь ее в покое! Глаза Кингстона впились в меня. “Беги, Рора!” Он закричал во всю силу своих легких; его требование было ясным. Впервые за этот день я прислушался. Я побежал так быстро, как только могли нести мои ноги.

Мои легкие горели, мышцы дрожали, но я продолжал бежать.

Звон.

Я моргнула. Лифт остановился. Я покачала головой, отгоняя воспоминания. Где-нибудь в темноте и глубине, где они гноились до тех пор, пока я не заставила его заплатить.

“Нахуй делиться и заботиться”, - прошипела я. Я ненавидела эти слова. “Тебе что, не за кем следить?” — Рявкнула я на Майло, его глаза расширились от моих слов.

Я выбежала оттуда прежде, чем он успел ответить. Недостаток сна сделал меня особенно чувствительной, и еще одно его слово, и я сойду с ума.

Было бы неразумно, если бы мне позвонили из отдела кадров сразу после того, как я был назначен на работу.

Глава Третья

АЛЕКСЕЙ

S

он повзрослел.

Конечно, я сразу узнал Аврору Эшфорд, дочь сенатора Джорджа Эшфорда, которая присматривалась к президентскому креслу. Я следил за ней, время от времени, в течение последних двадцати лет. Я знал, что она работала на ФБР. И только недавно я узнал, что она в Новом Орлеане, моем городе. Все эти годы и жизнь привели ее обратно к моему порогу.

Она была частью плана. У Василия было общее представление о том, что нам нужно, но когда дело дошло до моей связи с семьей Эшфорд, я оставила это при себе. Некоторые вещи было трудно простить.

Я наблюдал, как миниатюрная женщина шлепнула мужчину по руке, и мои губы дрогнули. На самом деле дрогнули! Мои сестры, племянник и племянница были единственными людьми, которые вызывали у меня желание улыбаться. Шрам на губе мешал мне улыбаться с тех пор, как я был подростком. Казалось, это не стоило той физической боли, которую это приносило, и тогда редко было чему улыбаться.

На самом деле, забудь об этом — улыбаться было нечему. И все же сейчас я почувствовал желание улыбнуться.

Я сфокусировал взгляд на женщине передо мной. Она стояла ко мне спиной, макушка ее головы едва доставала мне до груди. Она была крошечной. Слишком хрупкой. О чем думали в ФБР, отправляя ее на задание? Очевидно, она работала в полевых условиях, на ней все еще был бронежилет. В последний раз, когда я проверял ее, она была в Вашингтоне, работала в ФБР профайлером, сидела за письменным столом.

И вот она здесь, в пределах моей досягаемости. Та маленькая девочка исчезла, на ее месте была красивая взрослая женщина.

Ее синие джинсы облегали бедра, и ее круглая попка выглядела в них соблазнительно. На ней была белая рубашка под бронежилетом ФБР и черные армейские ботинки. На поясе тоже было оружие. Ее длинная черная грива была собрана в шелковистый конский хвост, а кожа того же оливкового оттенка, что и у ее предков со стороны матери. Дилустрос, итальянцы и часть Главарей Синдиката.

Когда она произнесла свои следующие слова, я был убежден, что она унаследовала вспыльчивый характер своей матери. В последнее время я общался с изрядной долей итальянских женщин, и их темперамент вспыхивал быстрее пуль. Хотя ирландки могли быть такими же плохими. Кучка чертовски горячих голов. Хотя я бы предпочел, чтобы у агента Эшфорд был итальянский темперамент, а не качества ее отца. Он больше улыбался, когда вонзал тебе нож в спину, как коварный сукин сын.

“Нахуй делиться и заботиться. Тебе не за кем следить”, - огрызнулась она на парня, который осмелился заговорить с ней. Слова двадцатилетней давности звенели у меня в ушах. Моя роль во всем этом терзала меня, чувство вины жгло прямо в моем сердце.

Лифт открылся, и она исчезла, ее запах растворился без нее в тесном пространстве. К моему большому разочарованию. От нее пахло шоколадом. Моя любимая сладость. К сожалению, мой организм не смог переварить этот десерт. Именно это происходило, когда шоколад использовался как метод пытки.

Шоколад. Должно быть, мне показалось. Это был необычный аромат, определенно не духи.