Алексей Михайлович

Смелость, граничившая с дерзостью, или дерзость, требовавшая невероятной смелости, — характерная черта казацкого атамана. При этом Разин головы не терял и соизмерял силы, возможности и степень риска. То, что он позволил себе в отношении слабого Царицына, не подходило против сильной Астрахани. Там никакое его слово не помогло бы — ядра пушек в щепы разметали бы струги. Потому от Черного Яра казаки повернули в Бузань-реку — один из волжских протоков, который позволял обойти Астрахань.

Оказавшись на Каспии, струги двинулись в устье Яика, к Яицкому каменному городку.

Этот городок, построенный в свое время купцами Гурьевыми, сильно досаждал местным казакам, не давая добыть на Каспии вожделенную казну. Крепость была для яицкого казачества наподобие пистолета, приставленного к виску, — приходилось многое терпеть. Правительство скоро оценило все значение Яицкого городка и перекупило его у купцов. Ежегодно сюда из Астрахани посылали отряд стрельцов-годовальщиков.

Разин был неплохо осведомлен о положении в крепости и вокруг нее. Он еще на Дону получал грамотки от «старого вора», казака Федора Сукнина, который усиленно зазывал его сесть на Яик. Вскоре 35 казацких стругов вошли в реку. Но никакой осады и приступа не было — городок взяли хитростью. Разин уговорил стрелецкого голову Яцына пропустить его с товарищами помолиться в церковь. Вошло человек сорок, однако этого хватило, чтобы отворить ворота для остальных.

Казаки учинили кровавую расправу над сдавшимися стрельцами. В яму уложили 170 трупов. Остальным предложили на выбор: уходить или показачиться. Но на этот раз атаман не был столь добродушен, как у урочища Каравайные Горы. Понуро бредущих в Астрахань стрельцов настигли конные казаки. Лишь немногие вышли живыми из этой кровавой переделки, укрывшись в плавнях.

Первые успехи Разина всколыхнули весь Дон и Волгу. Со всех сторон шли известия о намерении низов и голутвенных казаков пристать к атаману. Приходили к Разину целыми отрядами. Весной с Дона явился Сережка Кривой, погромивший в Бузанской протоке большой стрелецкий отряд.

Между тем правительство в спешном порядке пыталось узнать о намерениях казаков. Сведения были самые противоречивые. Белгородский воевода сообщил о разинской станице гетману Правобережной Украины Петру Дорошенко. Зачем, для чего? Поговаривали о походе казаков на Азов и даже… на Москву. Тамбовский воевода озадачил Разряд неожиданным вопросом: биться или нет с Разиным, если «учнет силой проходить» мимо города?

В ворохе воеводских отписок многоопытные приказные дельцы пытались найти правдоподобную информацию. Однако очень скоро и это стало почти невозможно. Дело в том, что 23 марта 1668 года, в ночи, погрузив на струги легкие пушки с яицких башен, Разин с товарищами ушел к берегам персидского шаха. Ушел и, как ножом отрезал, надолго оставив астраханских воевод пребывать в безвестии. Едва ли те опечалились этим обстоятельством. Однако надеждам на то, что разинцев разметает буря или они сгинут в персидской земле, не суждено было сбыться. Скоро разинцы объявили о себе, да так, что встряхнулась вся Астрахань.

Каспийский поход Степана Разина — поход разбойничий, кровавый и жестокий. Силы вольницы по мере присоединения других отрядов быстро возрастали и достигли нескольких тысяч человек. Правда, богатая добыча стоила немалых трудов и крови; изобилие, особенно в конце 1668-го — начале 1669 года, сменялось нуждой, удачи — поражениями. Неудач, впрочем, оказалось меньше. Разбойничий атаман был осмотрителен, смел и даже коварен.

В 1668 году разинцы разорили ряд городков и селений от Дербента и Баку до Решта. Правда, в Гилянском заливе, под Рештом, их подстерегала неудача. Жители, нарушив договоренность, врасплох напали на казаков и перебили до четырех сотен человек. Зато под Фарабатом атаман отплатил им той же монетой. Стороны начали не со столкновений, а с обмена товарами. Разин выждал подходящий момент и тронул колпак — дал сигнал к выступлению. Вольница повыхватывала оружие и кинулась на персов.

С самого начала похода перед казаками встала проблема базы. Требовалось спокойное и безопасное место, где можно было подлатать струги, сложить награбленное, перевести дыхание. С приближением осени эта проблема вышла на первый план. Конечно, можно было вернуться в Яик. Но кто знает, чем он их встретит — радостными криками сторонников или ружейной стрельбой новых стрельцов-годовальщиков? Да и боязно было вспугнуть удачу, прерывая поход.