Алексей Поркин, гроза Империи

Все окружающие кольцо женщины смотрели только на дерущихся. Их предводительница тщетно пыталась поймать Ирэн в смертоносные объятия, но не тут-то было! Девчонка летала над головой своей соперницы, переворачиваясь в тройных сальто, как изящная горная бегемотолань из Лаугульских высокогорий, прыгала по алтарям. Сильно отталкивалась ногами и ее маленькие кулачки соприкасались то с головой, то с грудью Джона. Предводительница дикарок тяжело дышала, теперь она почти не атаковала, лишь отмахивалась от нападающей, как от назойливого комарика.

Ирэн тоже приходилось не сладко. Ее шикарная грудь прерывисто вздымалась и опадала, по шее стекал горячий пот. Дюралевые секции на ее шлеме давно треснули надвое, после удачного удара Джона, из-под них выбивались скомканные волосы цвета расплавленной платины. Несомненно, она была во многом профессиональнее противницы, но силенок ей явно не хватало. Еще минут десять-пятнадцать, и она бездыханно упадет под градом чужих ударов.

Пока все таращились на бой, ко мне подкрались сзади. И лизнули меня в ухо. Было бы приятно, если б мои ноздри не затрепетали от смрадного дыхания.

Мускулистая старуха подбиралась ко мне. С намерениями, оставлявшими пожелать лучшего. Я резко отклонился назад и мои пальцы в ободранных перчатках соприкоснулись. Я содрогнулся в пароксизме боли - так бывает всегда, если пытаешься насильно освободится от плазмо-наручников. Что-то хрустнуло. Неужели сломал руку? Боль внезапно отошла и я почувствовал, что наконец свободен.

Освободившимися, но крайне затекшими руками, я схватил старуху за горло и сжал. То же ощущение, когда пробуешь одной конечностью растереть в пыль глыбу гранита.

- Поклонник жесткого? - обрадовалась бабулька и сдавила меня в медвежьих объятиях. Ребра заскрипели и прижались к легким. Мне еле удалось вывернуться и схватить ее шею в замковый захват. «Одна секунда удушения в одной позиции - субъект задыхается от нехватки кислорода в мозгу. Через три секунды ординарного замкового захвата, настает кислородное голодание и противник умирает. Если удушение продолжить рывком влево и вверх, переламываются два шейных позвонка и гортань…», припомнились мне давние теоретические курсы скрытного убийства.

Я держал ее больше десяти секунд, затем рванул. Треск сообщил об отделении головы от тела. Ее голова, больше ничем не удерживаемая заболталась над ключицами. Мне ничуть не было жиль старой коровы. Она и так была давно мертва.

Тело упокоилось за столбом, а я вернулся к созерцанию схватки. За это время дела существенно ухудшились. Ирэн, с разбитой вдребезги губой, отбывалась от наседавшей Джона. Она уже пропустила несколько сильных пинков в живот и грудь, ее ноги подгибались. Сейчас девушка упадет, но я отомщу ее.

За третьим слева от меня алтарем валялись наши мешки, на дне которых я припрятал нечто занимательное. Медленно, бочком-ползком я придвинулся к каменной кровати, сжимая в кулаке небольшой булыжник.

Тем временем Ирэн, после неудавшейся верхней вертушки, развернуло к противнице задом. Та бросилась на нее со спины!

Запрещенный удар! Чуть не закричал я, забывая, что это не олимпийские соревнования. Рука сама рефлекторно дернулась и булыжник, брошенный еще не освоившейся рукой, свистнул в направлении затылка Джона. Броска я не рассчитывал и не успел прицелиться, камень только зацепил голову предводительницы и упал. Полета никто не видел, потому, как все таращились на уродливый фасад чудища. Но спасительный булыжник сделал доброе дело.

Сложенные в двойной кулак огромные ручищи лишь черкнули Ирэн по плечу, впрочем, этого было достаточно. Она вскрикнула и провалилась в полог одной из землянок. Атакующе вереща, Джон кинулась за девушкой, и они исчезли под покровом. Толпа ринулась за ними. Амазонки разодрали толстые ткани и вывернули опорные столбы наружу. Все вытаращились в яму бывшего жилища.

Трое, однако, вспомнили о моей персоне и, воспользовавшись общей суматохой, направились ко мне. Они были здоровыми, видавшие премногие виды, воительницами, но мне, разъяренному женской дракой хватило лишь минуты, чтобы оставить бездыханные тела на грязных, щедро залитых кровью камнях.

Я добрался до мешков и зарылся в них с головой. Секция к секции, блок питания к прикладу, модуль к дулу, патронташ - на изгиб локтя. В моих руках размещался запрещенный и повсеместно утилизированный, наверное, единственный в Галактике крупнокалиберный нейтронный излучатель. В начале войны мой дед разнес им половину штурмового дивизиона Империи. Мы с новым другом развернулись к месту героического сражения.

В лагере стояла гробовая тишина. Ни выкриков, ни подбадриваний, ни, даже, кашля. Ничего. Негнущимися ногами я приблизился к развалинам лачуги.