Алексиада

Все было сделано в соответствии с приказом императора. Скифские всадники закричали по-варварски и разом бросились на наших воинов, которые, не торопясь, пешим строем наступали на них (лишь один император был среди них на коне). Ромеи, медленно перебирая ногами, двинулись назад и, в соответствии с замыслом самодержца, сделали вид, что отступают, а затем, чего уже никто от них не мог ожидать, разомкнули строй и как бы открыли варварам прямой путь к городу. Скифы вошли в проход, образовавшийся между двумя фалангами, и на них со свистом стремительно понеслись колеса, на локоть отскакивая от стены. Они ударялись о стену ободами и, как пущенные из пращи, с огромной скоростью скатывались {226} в гущу варварской конницы. Стремительно падая вниз под воздействием силы тяжести, набирая скорость благодаря покатости места, колеса подсекали голени коней, подкашивая им передние или задние ноги, в зависимости от того, куда приходился удар, и сбрасывали всадников. Колеса непрерывно одно за другим низвергались на врагов. Ромеи с двух сторон бросились на скифов; всюду завязались жестокие схватки. Одних варваров убили пущенные ромеями стрелы, других поразили копья, а большую часть стремительно несущиеся колеса столкнули в реку, где они и утонули.

На следующий день император заметил, что оставшиеся в живых скифы вновь готовятся к бою. Зная боевой дух своих воинов, Алексей приказал им вооружиться. Взяв оружие и построив в боевой порядок войско, он подошел к склону холма, повернул свои фаланги лицом к скифам и стал ждать случая завязать с ними бой. Сам император занял место посреди войска. В разразившейся жестокой битве ромейские фаланги вопреки ожиданиям одержали победу и стали неудержимо преследовать варваров. Когда самодержец увидел, что преследователи уже на значительное расстояние удалились от города, у него появились опасения, как бы сидящие в засаде враги внезапно не напали на ромеев, не повернули назад скифов и, соединившись с ними, не нанесли поражения ромейскому войску. Поэтому Алексей непрерывно выезжал к своим воинам и приказывал им сдержать коней и дать им отдых. Таким образом разошлись в тот день оба войска: скифы бежали, а ликующий император славным победителем вернулся в свой лагерь. Разбитые наголову скифы расположились лагерем между Булгарофигом и Малой Никеей.

Так как уже приближалась зима[813], самодержец решил вернуться в царственный город, чтобы отдохнуть от многочисленных битв и дать отдых большей части своих воинов. Он разделил свое войско, отобрал для дальнейшей борьбы с врагом наиболее храбрых воинов и назначил командовать ими Иоаннаки и Николая Маврокатакалона, о которых я неоднократно говорила выше. Он приказал им расположить во всех городах силы, нужные для охраны, и вывести из всей страны пехотинцев вместе с повозками и влекущими их быками. Император решил вступить весной в еще более жестокую войну со скифами и поэтому заранее принимал необходимые меры. Устроив все таким образом, он вернулся в Византий. {227}

Книга VIII

1. Самодержцу стало известно, что скифские военачальники отправили часть своего войска против Хировакх[814] и что появление варваров ожидается с минуты на минуту. Император, человек весьма деятельный и всегда готовый ко всякого рода неожиданностям, не позволил себе и недели отдыха во дворце; он, даже не вымывшись в бане, не стряхнув с себя пыль войны, немедленно собрал воинов, охранявших город, и новобранцев – всего около пятисот человек, всю ночь вооружал их, а утром вышел из Константинополя и тогда же объявил о своем выступлении против скифов родственникам, свойственникам и прочим высокородным особам, принадлежавшим к военному сословию. Это происходило в пятницу мясопустной недели[815]. Через своих посланцев Алексей отдал им следующий приказ: «Я выступил из города, ибо узнал о стремительном продвижении скифов к Хировакхам. Вам надлежит явиться ко мне на сырной неделе[816]. Я предоставлю вам для небольшого отдыха время между мясопустной пятницей и сырным вторником, так как не хочу, чтобы вы сочли мой приказ суровым и неразумным».