Алексиада

Между тем архисатрап по имени Хасан, владевший Каппадокией и обращавшийся с ее жителями, как с рабами, узнал о случившемся с уже упомянутыми турками, собрал свои силы, призвав немало воинов из других областей, довел численность войска до двадцати четырех тысяч и выступил против Евмафия. Евмафий же, как говорилось, человек искусный, не проводил беспечно время в Филадельфии и не предавался безделию в стенах города; он послал во все стороны наблюдателей и, чтобы они не пренебрегли своими обязанностями, вслед за ними отправил других людей, которым приказал постоянно бодрствовать, не смыкать глаза по ночам и наблюдать за проходами и равнинами. Когда один из наблюдателей заметил издалека турецкое войско, он прибежал к Евмафию и сообщил ему об этом. Евмафий же с его умом, умением ориентироваться в обстановке и мгновенно осуществлять свое решение понял, что у него нет достаточного войска для сопротивления столь многочисленному противнику, приказал запереть все городские ворота, запретив кому бы то ни было подниматься на стену, кричать, играть на флейте или кифаре. Короче говоря, Евмафий хотел, чтобы город казался всем проходящим мимо совершенно необитаемым. Подойдя к Филадельфии, Хасан окружил своим войском ее стены и оставался там в течение трех дней. Никто из обитателей города не выглядывал сверху, городские ворота были заперты изнутри, поэтому Хасан, у которого, впрочем, не было гелепол и камнеметных орудий, решил, что войско Евмафия невелико и по этой причине не осмеливается выходить из города. Посмеявшись над немощью защитников города, он, исполненный презрения к Евмафию, направился другой дорогой. [1499] Выделив из своего войска десять тысяч человек, он отправил их против Кельвиана, [1500] других... [1501] к Смирне и Нимфею, а остальных к Хлиарам и Пергаму. Послав всех воинов в набеги за провиантом, он сам последовал с отрядом, направившимся к Смирне.

Тем временем Филокал узнал о действиях Хасана и послал все свое войско против турок. Преследователи застали турок, отправившихся к Кельвиану, в то время, когда те безмятежно спали, и, на рассвете напав на них, учинили кровавую резню и освободили всех пленных, захваченных турками. Затем они бросились преследовать турок, отправившихся к Смирне и к Нимфею. Ромейские воины из авангарда выбежали вперед, с фронта и обоих флангов напали на турок, завязали бой и одержали полную победу. Многих врагов они убили, большое число захватили в плен, а немногие оставшиеся обратились в бегство, попали в водовороты Меандра [1502] и сразу же утонули. Меандр – это река во Фригии, самая извилистая из всех рек, делающая многочисленные излучины. Ободренные второй победой, ромеи бросились преследовать остальные отряды, однако им ничего больше не удалось сделать, так как турки намного их опередили. Затем они вернулись в Филадельфию. Евмафий, увидев их и узнав, как они доблестно сражались и старались никого не упустить из своих рук, щедро наградил их и обещал большие милости в будущем.

2. Танкред и после смерти Боэмунда упорно удерживал за собой Антиохию, считал ее своим уделом и совершенно не допускал к участию в ее делах самодержца. Император видел, что варвары-франки нарушили клятвы в отношении этого города, в то время как он потратил много денег и испытал немалые беды, переправляя их многотысячные войска с Запада в Азию, несмотря на то, что постоянно сталкивался с упрямством и дерзостью франков. Алексей отправил вместе с ними многочисленное ромейское войско против турок с двумя целями: во-первых, чтобы франки не пали от турецких сабель (император заботился о них как о христианах), во-вторых, чтобы они с нашей помощью одни исмаилитские города разрушили, а другие, во исполнение договора, отдали ромейским императорам и таким образом расширили пределы Ромейского государства. Но Ромейская держава не получила никакой пользы от всех этих трудов, страданий и даров, напротив, варвары цепко держались за Антиохию и отказывались передать нам другие крепости. [1503] Алексей не мог стерпеть этого, не отплатить злом за зло и не отомстить за такую бесчеловечность. [1504]