Алексий II

В 2007 году Предстоятель дал рекордное для себя количество интервью — более тридцати. Для сравнения: в 2006-м было пятнадцать, а в 2008-м будет восемь. 31 марта в «Известиях» вышло одно из тех его интервью, которые условно можно было бы назвать «без галстука», если бы он был светским человеком, но для Патриарха более уместно — «без клобука». Поначалу он говорил о смирении, о молитве, о православной духовности, о непривязанности к деньгам и вещам. Неожиданно речь зашла о юморе в церковной среде, об анекдотах. Корреспондент вспомнил анекдот о том, как некий митрополит, учившийся со Сталиным в духовной семинарии, попросил вождя о встрече. Тот согласился, а у митрополита начались мучительные сомнения. Одеться в цивильное платье? Но это значило бы унизить свой сан. Прийти в рясе к главному кремлёвскому атеисту? Это могло быть истолковано как дерзкий вызов. После бессонной ночи митрополит появился в Кремле в обычной одежде. Сталин удовлетворённо усмехнулся и ткнул пальцем вверх: «Его не боишься? Меня боишься!»

— Как вообще Вы реагируете на анекдоты, где фигурируют представители Церкви? — спросил журналист Святейшего.

— Если они добрые, не оскорбительные, не кощунственные — отношусь нормально, — сказал Патриарх, и в глазах его засверкали весёлые искорки. — Конечно, и священники, и иерархи могут ошибаться, проявлять слабости. Но одно дело — говорить о конкретном человеке, и совсем другое — представлять некий собирательный образ. Думаю, что подобные истории должны хоть как-то соответствовать реальности. Достоверно известно лишь об одной встрече Сталина с иерархами Церкви, и они, конечно, были в рясах. Ни один иерарх не пошёл бы к главе государства в светской одежде. Кстати, история сохранила остроумный ответ митрополита Сергия, будущего Патриарха, данный им в 1943 году на встрече со Сталиным. Речь зашла об открытии духовных школ, так как Церкви не хватало священнослужителей. «А почему нет кадров?» — спросил вождь. «По разным причинам, — ответил митрополит, — одна из которых такая: мы готовим священника, а он становится Маршалом Советского Союза». Имелось в виду семинаристское прошлое Сталина. Такой ответ разрядил атмосферу беседы, результатом которой стало некоторое оживление церковной жизни в СССР... В церковной среде имеют хождение рассказы из жизни духовенства. Вот одно из таких «преданий». Однажды сельский священник приехал по делам в Москву. Утомившись с дороги, он зашёл в столовую, оплатил обед, но забыл про столовые приборы. Пришлось оставить еду на столе... Возвратившись, он видит такую картину: на его месте сидит незнакомец и невозмутимо кушает его щи. Что делать? Прогнать наглеца было бы не по-христиански. И батюшка, являя образец смирения, берёт чистую тарелку, отливает себе половину щей, аналогичным образом поступает со вторым и компотом. Но вот трапеза подошла к концу, и незваный гость, не поблагодарив батюшку за оказанную любезность, уходит восвояси. Батюшка тоже направляется к выходу, но вдруг слышит за спиной грозный окрик: «Гражданин!» Он оборачивается и видит, что перст сотрудницы общепита указывает на стол в другом зале, на котором остывает, никем не тронутый, батюшкин обед. Кто же был этот безвестный подвижник, который безропотно позволил священнику разделить с ним незатейливую трапезу? Об этом история умалчивает... Я ценю тактичный юмор, который основан на мудрости и доброй иронии. Думаю, что вовремя и к месту сказанная шутка способна внести лепту в борьбу с грехом. Древний патерик сохранил пример из жизни святого Антония Великого. Некий охотник соблазнился, увидев, как подвижник шутил с братией. Тогда преподобный Антоний велел ему натянуть тетиву лука. Тот послушался. «Натяни ещё», — велел старец. Он снова сделал так, как его просили. «Ещё сильнее», — продолжал святой. «Но тогда лук переломится», — взмолился охотник. «Так и братия, если не давать некоторого послабления, скоро впадёт в грех», — отвечал авва Антоний.

Далее журналист поинтересовался, находит ли Патриарх удовольствие в разных проявлениях жизни, нравится ли ему плавать в бассейне, заниматься на велотренажёре, пить по утрам ароматный кофе, любит ли он дома побыть один.