Алексмен. Вторжение

Яркое осеннее солнце во всю свою силу светило над небоскребами Нью-Йорка. Исполинские высотки из стекла и бетона выстроились вдоль побережья Атлантического океана, словно неподвижные часовые, призванные охранять разноцветную суету, днем и ночью кипящую на городских улицах. Отважное солнце щекотало каменных гигантов, отражаясь в тысячах окон, и ластилось к стенам, словно оценивая свои силы. До полудня оставалось два часа, но жара уже начинала опускаться на вечно неспящий город.

В зале городского суда, набитом до отказа, тоже было жарковато – вернее, душно, словно перед грозой. Даже мощные кондиционеры не справлялись с наэлектризованной атмосферой. Сорокадвухлетний известный адвокат Алекс Григ готовился к своему очередному выступлению. Темно-синий костюм от PRADA вместе с лиловым шелковым галстуком подчеркивали ладно сложенную фигуру спортсмена и говорили о серьезном настрое своего светловолосого хозяина.

Казалось, щелчки фотоаппаратов и жужжание камер беспокоили его не больше, чем треск цикад летним утром в собственном саду. Спокойное, серьезное лицо Грига принадлежало к типу, о котором телевизионщики говорят: «их любит камера». Нет, Григ вовсе не был смазливым красавчиком, готовым выпрыгнуть из пиджака, лишь бы хорошо выглядеть на экранах. Но его походка уверенного в себе человека и сама манера держаться с немного ироническим достоинством поневоле притягивали взгляды. Вдобавок ко всему, солнечный луч нагло пробился через шторы и ровным кругом расположился прямо перед столом Грига. Он словно посмеивался над юристом, известным рискованными высказываниями, в которых нормы закона мешались с цитатами из религиозных лидеров и меткими остротами. «Не только у тебя есть чувство юмора, да, Алекс? Как тебе такая трибуна?».

Подзащитный Алекса Грига выглядел совсем не так уверенно, как его адвокат. Отставному летчику Кларку Эдвардсу недавно исполнилось сорок пять. Бывший военный то и дело поправлял галстук, словно шелковая полоска не давала ему вздохнуть, прикасался к «Боевой медали» на груди, принимался теребить свои непослушные кудрявые волосы, то ероша их, то безуспешно пытаясь пригладить. Наконец одергивал себя и складывал руки на столе – однако через секунду они снова приходили в движение. Поводы для беспокойства у летчика действительно имелись. Обвинения в его адрес были тяжелые, и надежды на то, что медаль с орлом и молниями, словно волшебный талисман, отведет их в сторону, было мало.

За другим столом толстяк лет пятидесяти – представитель Федерального управления гражданской авиации, выступающий на стороне обвинения, – старательно пытался соответствовать статусу. Чтобы придать себе суровый и внушительный вид, он хмурил брови, надувал свисающие складками щеки и таращил крошечные сверкающие глазки. Алекс, наблюдающий за потугами чиновника, с трудом спрятал ухмылку. Нет, что-то грандиозное в фигуре оппонента, безусловно, было. Затянутый в черные брюки монументальный зад оппонента действительно занимал целую скамью, тяжеловесный и незыблемый, как его позиция.

– Слово предоставляется стороне защиты, – звучный голос судьи Матч расколол мерное гудение, наполнявшее зал, и словно ветром вынес из головы адвоката посторонние мысли.

В наступившей тишине, густой, как желе, Алекс медленно встал из-за стола и начал свою речь.

– Ваша честь. Мой подзащитный, пилот, бывший офицер Авиации Национальной гвардии, 106 спасательного крыла, обвинен в гибели человека. Как свидетельствует отчет по расследованию летного происшествия, три месяца назад Кларк совершал полет над Нью-Йорком на небольшом самолете класса «бизнес-джет» …

Алекс отошел от скамьи и начал прогуливаться вдоль столов. Десятки пронзительных взглядов – взволнованных, возбужденных, неприязненных, заинтересованных – неотступно следили за каждым его движением.

– На пятнадцатой минуте полета в связи с отказом двигателей самолета Кларк был вынужден катапультироваться на высоте одна тысяча триста метров. Потерявший управление самолет упал на жилой дом, один из жителей которого трагически скончался.

Алекс остановился напротив Кларка Эдвардса – прямо в столбе света, бьющего из окна. Солнце сияло в его светлых волосах, придавая им оттенок драгоценного металла. Серые глаза адвоката наполнились той необычной синевой, которая так привлекала женщин.

Как и все в зале, Кларк не отводил широко раскрытых глаз от защитника – но едва ли хоть один человек всматривался в лицо Алекса так отчаянно, пытаясь то ли зарядиться чужой кажущейся безмятежностью, то ли прочесть в нем хоть какую-то надежду. Кларка ощутимо трясло. Недавние трагические события, оживленные уверенным голосом, снова встали перед ним, заслонив путь обратно, в налаженную жизнь. В привычную человеческую реальность.