Алекто. Сокровище морганов (СИ)

В первый день, уже с самого утра, вся округа наполнилась необычным шумом. Тарахтели, не переставая колёса, фыркали лошади, раздавались приветственные возгласы. Со всех дорог к дому маркграфа съезжались повозки, верхом и пешком прибывали жители острова. К представителю королевской власти на Раденне шли охотно – одни из уважения, другие из любопытства, а больше всего в надежде сытно поесть, поплясать и развлечься. В дом входили только очень немногие и почти все в ожидании веселья прогуливались по двору или сидели на расставленных слугами маркграфа грубых длинных скамьях. Во всех уголках – среди сидевших, стоявших, прогуливавшихся по двору – только и было разговоров, что о прибытии важных гостей из Лютеции.

Денежные затруднения графини де Лармор и её уединённый образ жизни не позволяли участия в праздниках. Впрочем, она и не стремилась к этому. В течение двенадцати лет, с того дня, как не стало её мужа, Бертрада не снимала траура. Живя в Доме папоротников на правах хозяйки имения, завещанного ей графом Харибальдом, она всецело отдалась воспитанию единственной дочери. Не появляясь на приёмах и званых обедах, при случайных встречах она обдавала холодом всякого, кто осмеливался намекнуть ей на возможность вторичного брака. Эта статная женщина в неизменно чёрном платье, ниспадавшем тяжёлыми складками, казалось, несла на себе отпечаток некой жертвенности.

Однако порвать все связи с местной знатью было невозможно, и, получив приглашение от маркграфа на Тресковый карнавал, Бертрада отправила туда Алекто. Сама же осталась дома, сославшись на головную боль и усталость.

Когда Алекто появилась во дворе маркрграфского дома, там было шумно от гомона собравшейся толпы. Мужчины вели оживлённые разговоры; женщины, придерживая длинные юбки руками, учтиво приседали перед знакомыми при встрече на дорожках или в дверях. Кое у кого из девушек были на блио пышные оборки – несомненный намёк на достаток в семье, но у большинства весь наряд состоял из скромной юбки и лифа, схваченного цветным пояском, тонкого обруча из поддельного золота на гладко убранных волосах и украшений с блестящим стёклышком, купленных у заезжих купцов.

У мужчин чёрные котты смешивались с белыми полотняными камизами; рядом с серыми домоткаными куртками из местного льна виднелись тёмные длинные плащи.

Все эти люди были пятым поколением колонистов из Нейстрии и потомками некогда покорённых франками первых поселенцев острова. Теперь все они молились одному богу и разделяли одни заботы. Они сеяли пшеницу и овёс, сажали овощи и виноградные лозы, ловили рыбу, ухаживали за фруктовыми садами. Они говорили, изредка вставляя кельтские и латинские слова, а некоторые песни пели на забытом и непонятном языке загадочного племени арнуфильгов.

Алекто, выделявшаяся среди местного общества своей изящной фигурой, гордо поднятой головой и грациозностью движений, ничуть не стеснялась ни своего платья бордового бархата, доставшегося ей от матери, ни простой причёски, украшенной живыми цветами. Она с любопытством посматривала вокруг сине-зелёными глазами и, казалось, не замечала того, что некоторые мужчины бросали на неё мимолётные, но красноречивые взгляды.

И вот вниманием Алекто завладело несколько блистательных пар в пышных, переливавшихся всеми цветами радуги нарядах. Очевидно, эти люди прибыли на остров из столицы королевства и составляли небольшую группу привилегированных гостей маркграфа. Среди них выделись двое мужчин. У одного, кутавшегося в бархатную мантию, отделанную богатой вышивкой и мехом, была тонкая фигура, аристократическое и ещё красивое, но измождённое лицо. Другой, высокий, широкоплечий, с мужественным лицом, походил на рыцаря и, однако, носил чёрную, до пят, сутану, застёгнутую на пуговичный ряд, с воротником-стойкой. Черты его лица, осанка отличались внушительностью и величавостью, присущей служителю церкви. И всё же Алекто он показался воином, вырядившимся в священника. Хотя, возможно, когда-то он и был воином, из тех, кого называли тамплиерами, а теперь стал служить церкви в мирной жизни.

«Вот эти-то люди мне и нужны!» - обрадовалась девушка, угадав в гостях из Лютеции герцога Ортенау и нового викария, Преподобного Готфрида.

Алекто решительным шагом направилась к занятым беседой мужчинам, но неожиданно прямо перед ней возникла, преградив ей дорогу, незнакомая женщина.

- Разве вас, мадемуазель Алекто, не занимают разговоры о приданом, полезных знакомствах или о разных увеселениях при королевском дворе? – обратилась она к девушке. - Вам совсем не интересно то, что так живо обсуждают ваши ровесницы?

Алекто и вправду, с момента появления в доме маркграфа, не принимала участия в разговоре девушек, которые сидели за столом большим полукругом. Занятая своими мыслями, она тоже не вызывала к себе их интереса. Её соседки и знакомые, потому ли, что она не развлекала их, или потому, что она казалась им какой-то отстранённой, отвернулись от неё.