Ален Делон без маски

–  А разве нельзя себе позволить провал, когда ты Делон?

– Вся моя карьера состоит из чередования провалов и успехов. И этой проблеме я не могу найти решения после 28 лет карьеры. Стараюсь потрафить иным «Нашей историей», а другим «Словом полицейского». Середины нет. Вот на «Борсалино» сошлись все категории зрителей. Но такой фильм сегодня не снять, он обойдется слишком дорого. Кино – не шейкер, в котором можно смешать разные ингредиенты в хороший коктейль. Действительно: снимаешь либо белое, либо черное. Но надо признать, что я единственный актер во Франции, который более двадцати лет делает белое и черное…

–  Это верно. Но то же самое происходит за последние шесть-семь лет и с актерами нового поколения…

– Не стану называть имена, но, вероятно, я мог бы себе позволить делать либо только белое, либо одно черное (улыбается).

–  Вы только что сказали, как вас по-разному воспринимают зрители. Как вы смотрите на такого рода рассуждение: когда Бельмондо снимается в фильме «Кто есть кто?», все говорят, что он так поступает потому, что ему это нравится. Тогда как о вас говорят, что, когда после стольких хороших фильмов, сделанных с Висконти, Лоузи, Клеманом, Мельвилем, вы снимаетесь в заурядном серийном фильме, вы действуете в соответствии с определенной тактикой, стратегией. Верно ли это? Что вы действуете так вопреки своей воле.

– Нет, я не поступаю так против воли. Вы имеете в виду некоторые фильмы, я же могу вам сообщить, что «На ярком солнце» собрал в Париже в первоэкранных залах всего 154 тысячи зрителей, а «Рокко» – 130 или 170 тысяч… Главное, это не остаться за бортом и продолжать существовать. Все, кого вы назвали, будут вспоминаться и через пять, десять и пятнадцать лет. Я работаю в кино 28 лет, Бельмондо – 27. Думаете, случайно?

–  В течение ряда лет, что мы не встречались, вы считали, что не нравитесь нам. Скорее всего мы выглядели разочарованными поклонниками. Мы жалели о тех временах, когда ваша фильмография была более разнообразной.

– О’кей (улыбается). Я вам нравился в «Леопарде», «Учителе», «Нашей истории» и в Прусте.

–  Но также и в «Полицейской истории», например.

– О’кей, отлично (смеется). Этот фильм был тоже запрещен для лиц моложе 13 лет. Но раз заговорили о нем, я приведу пример, говорящий о трудности моего положения. Это я нашел сюжет и финансировал фильм. Было очевидно, что Делон должен играть Эмиля Бьюссона, врага общества № 1. Не желая идти этим путем, я отдал роль Трентиньяну, а сам сыграл Борниша.

–  Прекрасная мысль!

– Вы вправе так думать, а многие другие упрекали меня за это. Кстати, если бы я снялся в роли Бьюссона, меня стали бы упрекать за это тоже… Вот я и спрашиваю: что делать? Когда «Нашу историю» просмотрела некая комиссия (Делон все еще пышет гневом на отборочную комиссию Каннского фестиваля. – А.Б.) для приглашения в Канн, один из самых крупных критиков – по крайней мере он сам себя таковым считает, – выйдя из зала, сказал следующее, я цитирую: «А я его предпочитаю с револьвером в руке». Что прикажете ответить на это? Тем более что, увидев меня с револьвером в «Слове полицейского», он скажет: «Вечно одно и то же». Приходится забыть обо всем, забыть о критиках и делать фильмы для зрителей, послав к черту интеллигентов…

–  Но, к счастью, полностью вам это не удается, и вас терзает желание сделать что-то другое.

– Не то чтобы меня это терзало. Просто я профессионал, я «звезда». И делаю «Нашу историю» и «Слово полицейского» по той причине, что мне этого хочется. Между ними расстояние, как между Южным и Северным полюсами.