Ален Делон без маски

А. Конт. Не надо терять надежды. – Да услышит вас бог. Сейчас же вокруг собралось много чертей. Похоже, что нанесенная ими рана тяжелее прежних. Не кажется ли вам, что эта страна лишена мускулов, души? Она словно наелась наркотиков из фальшивых слов.

– И это говорите вы, который…

– Да, я утверждаю, что страна нажралась наркотиков из фальшивых слов. Кто поверит Миттерану? Его противоречия могут дорого нам обойтись. Позднее скажут: «ошибся, как Миттеран». Наобещав, он все сделал наоборот. Такого еще не было. Но я верю в его искренность. Значит – просто положил в свой мешок рождественского деда обещания, которые непросто выполнить, как преподнести неуловимые подарки, игрушки-фантомы.

– Он решил оказать услугу тем, кто придет на его место, дискредитируя на полвека идею коллективизма. Вопреки тому, что он говорил, Миттеран поступает в точности наоборот, чего бы не сделал никто из оппозиции, проповедуя либеральные идеи.

– Наверное, ему невесело, когда он об этом размышляет. В его трагедии есть что-то карикатурное и комическое. Я же думаю о всех, кто ему поверил… И мне становится больно. За все платят невинные люди.

– Это урок. Не следует давать 110 обещаний, которые невозможно выполнить.

– Приходишь в ярость. Многие разочаровались в социалистическом эксперименте Миттерана. Мне знакомы многие, кто станет голосовать без всякого восторга за список Симоны Вейль, и те, кто вообще воздержится.

– Совершенно с вами согласен.

– Я не сержусь на Миттерана. Я сержусь на людей, которые сами нам навязали Миттерана. Виноваты Жискар и Ширак, а на избирательных афишах фигурируют снова они. Словно ничего не случилось.

– Нет, как раз случилось. Ведь они наделали столько ошибок.

– Знаете, на кого они похожи, когда жестикулируют? На состарившихся баб или игроков в покер. Они не видят, играя, что рискуют счастьем миллионов. Все повторяется – фразы, бормотание. Неужели некому сказать им это в глаза? Плачевное зрелище.

– Вы, наверное, думаете про Ле Пена.

– Я никогда не собирался избираться по его списку – не мое это дело. Но все равно он мне симпатичен. Он говорит о том, что другие только думают про себя. И своими интонациями он очень отличается от политических звезд-автоматов.

– Он свободен говорить так потому, что ничем не рискует. Ему ничто не угрожает.

– Я тоже выступаю за предоставление прав иммигрантам, но они не должны занимать рабочие места коренных французов. Если так думаешь, это не значит быть фашистом. Я говорю как актер и продюсер. Только… Сегодня многие актеры лезут в политику. Я этого не хочу. Когда-то я боготворил де Голля, восхищался Помпиду. Это совсем другие люди. Кино полностью удовлетворяет мои амбиции. Я не мечтаю стать Рейганом. Хотя тот был не ахти каким актером, я считаю, он стал великим человеком в политике. Разве не был он прекрасным губернатором Калифорнии, пока не освободил нас от ужасного Картера? Говорю, что думаю. Поэтому считаю, что единый список оппозиции – большая глупость, а список Вейль – безвкусный, и так бы хотелось увидеть новых людей. Дайте же нам, черт побери, чего-то новенького!

– Вы несправедливы.

– Скажете, Жискар д’Эстен мало высовывается? Ему бы держаться поскромнее!

– Возможно.

– Так хочется увидеть на экране телевизора более жизнеспособных лидеров, не заштамповавшихся в своей фразеологии. Я готов служить тем, кто говорит правду. Мне неохота голосовать за роботов, даже при наличии у них высокого интеллекта. Сейчас у оппозиции действуют одни роботы.

– На окаянном телеэкране все замечаешь.

– Я не смотрю ТВ. Только матчи по боксу. Наши чемпионы лишены задора, не подготовлены к состязаниям. Они похожи на нашу страну. Им не хватает профессионализма. Сезон поблестели, пшик, и больше их не видно. Мужественности нет. Но зрелище оппозиции еще плачевнее.

– Главное – предложить наиболее эффективное лекарство. Критиковать ведь так легко!

– Я бы выбрал человека, похожего на Помпиду до его болезни. Кто бы говорил правду.

– Но вы тоже играете печальных героев. Говорят, что вы восхищаетесь Аттилой.