Алена и Аспирин

Что за бред. Зачем им ребенок? Что они будут делать с ребенком? Кто и ради чего возьмет на совесть такой грех? Когда Мишутка превратится в раскуроченный комок ваты…

Он тряхнул головой. Яркое воображение – для современного человека неудобство и бич.

Дом был пустой – по понедельникам Алена ходила на занятия, и такая мелочь, как рассеченная кожа на макушке, не могла ее, конечно, остановить. Не снимая плаща и ботинок, Аспирин уселся перед пианино. Открыл крышку.

Он проучился в музыкалке четыре года – три класса плюс нулевка. Дальше дело застопорилось – как родители ни уговаривали, Лешенька костьми ложился за право быть свободным. Иногда, когда приходила охота, садился к инструменту и подбирал мелодии, а через год его взяли в школьный ансамбль, почему-то барабанщиком. И понеслось…

Он взял один за другим пару аккордов, безжизненных и тусклых. Если бы у него была такая сила воли, как у Алены – смог бы он сделаться музыкантом?

Не исключено, что и смог бы. Только зачем?

Он попытался восстановить пьеску, с детства засевшую у него в памяти: «В садике». Он не помнил ни автора, ни нот. Мышечная память извлекла из инструмента несколько веселеньких тактов, Аспирин устыдился того, как пошло они звучат, и убрал руки с клавиатуры.

А может он, Леша Гримальский, и есть Аленин потеряный брат? Забывший себя, забивший на «творчество», такой вот балованый, внезапный братишка?

Он не удержался и захихикал.

Повернулся в скважине ключ. Вошла Алена – в руках футляр со скрипкой и нотная папка, за спиной ранец с медведем, из-под шапочки выглядывает край бинта, лицо бледное, глаза упрямые. Увидела Аспирина перед фортепиано. Удивилась.

– Ты чего?

– Привет, – сказал Аспирин.

– Привет… Дали тебе визу?

– Ага.

– Поздравляю, – сказала Алена после коротенькой паузы и принялась раздеваться в прихожей.

– Алена… – он хихикнул.

– Что? – она остановилась в дверях.

– А я могу быть твоим братом?

– Мог бы. Как любой другой, – она ответила сразу же, без паузы, без малейшего удивления. – Я об этом думала.

– Так может, это я и есть? И мы с тобой, взявшись за руки, теперь пойдем в прекрасное далеко?

– Вряд ли, – Алена повесила папку на ручку двери. – Когда ты летишь?

– Завтра. Погоди: ты сказала «мог бы»? А теперь не могу?

– А теперь я сопоставила кое-что, – Алена говорила подчеркнуто сухо, по-взрослому, – и поняла, что нет. Это не ты.

– Что, я не похож на падшего ангела?

– Совершенно не похож, – Алена надела тапочки. – И я тебе сто раз говорила, что мой брат – не падший ангел.

– Жалко, – сказал Аспирин.

Алена вошла в комнату и выжидательно уселась на диване. Аспирин со вздохом поднялся и поплелся на кухню.

День, и без того коротенький, терялся в сером мареве. Снега не предвиделось – дождь тянулся и тянулся с неба серыми паутинными лентами. На углу загорелся фонарь, и капли на секунду вспыхивали, пролетая сквозь опрокинутый нимб его рассеянного света.

Аспирин посмотрел вниз.

Мимо фонаря пробежала, рассекая лужи кроссовками, женщина в спортивной куртке с низко надвинутым капюшоном. Мерно ступая, не торопясь и не сбавляя темпа, она прошлепала по асфальтовой дорожке и завернула за угол дома, только Аспирин ее и видел.

Он вспомнил слова Алены: «По вечерам ей особенно хреново». Но сейчас был еще день, часа четыре, не больше. Из комнаты доносилась уверенная, жесткая, какая-то механическая гамма.

* * *

– Этого хватит месяца на три, – сказала Алена, тщательно пересчитав деньги.

– Если постараться, – сказал Аспирин, неприятно пораженный, – то и за день потратить можно. Так ведь?

– А счета оплачивать? – Алена сложила купюры стопкой. – За квартиру каждый месяц, за телефон, за свет… Я могу, конечно, свечек купить, но холодильник – он же все равно энергию потребляет?

– Какая ты практичная, – пробормотал Аспирин. – Вот как это у тебя получается? Если ты пришла из другого мира – ты должна витать в облаках!

Алена усмехнулась. Аспирин отлично знал эту ее усмешку – желчную, взрослую, неприятную.

– У меня нет больше наличных денег, – сказал он, сдержавшись. – Я тебе потом… вышлю.

– А получать я буду в банке по свидетельству о рождении, так?

– Ну не плати за квартиру! – взорвался Аспирин. – Пусть отключают телефон – зачем тебе?

* * *

Был вечер, восемь с копейками. Гудела водопроводная труба у соседей. Вокруг дома бегала, надвинув на лицо мокрый капюшон, Ирина – она то уходила, чтобы отдохнуть, то опять возвращалась и трусила вокруг дома, Аспирин поражался ее выносливости – он сам упал бы без сил уже после пятого круга.

На дне маленького чемодана лежали непочатые, скрепленные этикеткой носки. Аспирин бродил по квартире, перекладывая вещи с места на место, не находил нужного, а найдя, тут же снова терял. Алена играла гаммы: пятый час подряд, то жестко, то мягко, то вкрадчиво, то свирепо. Страшная сила, жившая в этой хлипкой на вид девчонке, пугала Аспирина – и все больше завораживала.

Зазвонил телефон. Аспирин вздрогнул.

– Алена! Возьми! Скажи, что меня нет, я в командировке!

Гамма оборвалась.

– Алло. Добрый вечер. Нет, его нет, он в командировке. Не знаю. Не знаю. Что ему передать? Хорошо. До свидания.