Алена и Аспирин

– Цыганки-гадалки отдыхают, граф Калиостро идет в сад, Кашпировский нервно курит на лестнице… Да она бы миллионершей могла стать хоть завтра. Миллиардершей. А может, уже.

– Погоди. Когда мужика подбросило в воздух и шмякнуло об асфальт – это что, результат гипноза? Да ладно… когда меня самого приложило о елку так, что я отключился, – это гипноз?

– Да, Леша. Да. И открываются раны, и течет кровь, и слышатся голоса… Девка сама не ведает, что творит, у нее легкая форма дебильности в медкарточке прописана.

Аспирин поперхнулся:

– Что?!

Вискас махнул рукой:

– Были мы в городе Первомайске. Мать, Кальченко Любовь Витальевна, два года как на заработках в Португалии, и оттуда нет ни слуху ни духу. Там же и отчим, и младшую дочь они увезли с собой. Алену Алексеевну оставили прабабке – слепой, глухой, восемьдесят два года ей. Бабка за внучкой, конечно, не уследила. Тем более что внучка всегда была со странностями. Училась в специнтернате для детей с пороками развития.

– Алена?!

– Гримальская Алена Алексеевна, девяносто пятого года рождения.

Аспирин помотал головой:

– Ерунда. Какие пороки развития…

– А пороки, Леша, бывают разные.

– Совсем взрослый, развитой ребенок…

– И ходит с медведем? – мягко спросил Вискас. – У меня племянница того же возраста, так ей уже танцы-манцы, помада, пацаны. А те байки, которые она тебе рассказывала? Это нормально?

Аспирин молчал.

– Из интерната она исчезла на каникулы в конце мая, – серьезно продолжал Вискас. – И первого сентября не нашлась. Бабка – в несознанку. Какой с бабки спрос? У тебя девка появилась – когда ты сказал?

– В августе. Тринадцатого числа.

– Ага. Значит, два с половиной месяца ее где-то носило. Летом беспризорщина отправляется гулять.

– Витя, она пришла в чистой футболке и очень чистых носочках. У нее вообще пунктик по части аккуратности. Какая беспризорщина?

Вискас выпустил струю вонючего дыма – точь-в-точь небольшой химический завод.

– Какой гипноз?! – Аспирин говорил громче, чем хотел, и хорошо, что в кафе было пусто. – Собаку кто порвал пополам? Или собаку до того загипнотизировали, что она сама треснула?

– Не собаку, а тебя, – тихо сказал Вискас. – Ты видел, что ее порвали. А на самом деле ее, может, просто отозвали те малолетние идиоты. Поняли, что дело плохо – Шарик, иди сюда, и все такое.

– Абель, – сказал Аспирин.

– Что?

– Собаку звали Абель. Я запомнил.

– Молодец, – Вискас усмехнулся. – А знаешь, я ведь перед тобой виноват. Когда ты меня позвал – в тот самый первый раз – я ведь поверил ей, а не тебе. Хотя тебя я давно знаю, а ее, соплячку, в первый раз видел. Вот же черт, как она все обставила!

– Кто порезал тех бомбил в моем доме? Я своими глазами…

– Им внушили, что на них напало чудовище. Может, они, защищаясь, друг друга порезали. А может… Ты знаешь, что если утюг приложить – ожог будет, хоть утюг и холодный? Ты знаешь, как у людей после тех сеансов рубцы рассасывались, седые волосы снова чернели – слышал о таком?

Аспирин взялся за голову. Перед глазами качнулись обрывки распиленной цепи наручников.

– Ой блин, – сказал Вискас. – Ты так и ходишь?

– А толпе что-то внушить в одну секунду, привлечь внимание… целой толпе народу… В переходе, где никому ни до кого… Так, чтобы приличная баба кинулась драться?

– Когда? – Вискас нахмурился.

Аспирин рассказал. Вискас закурил новую папиросу, сокрушенно покачал головой:

– Во дает девка. Ей стадионы собирать – мало будет. Ты видел, Леша, полные стадионы сомнамбул? Я видел.

– Почему я везунчик? – глухо спросил Аспирин.

– Потому что дело против тебя закрыто.

– А? Значит было дело?!

– А как же, – благодушно ухмыльнулся Вискас. – Уклонение от налогов в особо крупных, убийство по неосторожности, еще кое-что… Я тут ни при чем, так что не смотри так. Я, наоборот, сделал все, чтобы тебя отмазать.

– Убийство по неосторожности?!

– Я же говорю – закрыли.

Аспирин молчал, пытаясь осмыслить его слова.

– А может, и к лучшему, – задумчиво предположил Вискас. – Спровоцировали ее наконец-то проявить себя при свидетелях. Так, чтобы махровым цветом. Чтобы ясно было, откуда ноги растут.

– Приступ ужаса, – шепотом сказал Аспирин. – Прямо… шок.

Вискас покивал:

– Ходячее психотропное оружие, вот что такое твоя Алена. И, понимаешь, кто-то ведь ее натаскал за то время, за те пару месяцев, когда она из интерната смылась, а к тебе еще не пришла. Скорее всего, тот чудак, о котором ты писал в газете, что «зеркало инеем взялось».

Аспирину вдруг сделалось стыдно. За ту дурацкую статейку-«письмо».

– Когда она в следующий раз пойдет в переход играть? – по-деловому осведомился Вискас.

– Не знаю.

– Вот что, Леша. Как увидишь, что она куда-то собралась без медведя – позвони мне.

– С какой стати? И… подожди, а почему без медведя? Ты что, все-таки веришь, что мишка – монстр?

– Она верит, вот в чем все дело. Нельзя подставляться. От внушения такой силы трудно уберечься, если даже психически здоровых мужиков скручивает, как котят.

– А если бы не скрутило? – спросил Аспирин. – Если бы они меня… Куда бы, кстати, повезли?

– Да ладно, – Вискас затянулся. – Проехали.