Алеша Джапаридзе

Сойдя на берег, Алеша попал в могучие объятия Михи Цхакая. До чего же приятно встретить в чужой стране друга, товарища по революционной работе!

— Ну, ты, дружище, порядком опоздал! — сказал Цхакая, любовно похлопывая Алешу по плечу, — Но ничего, съезд еще работает.

Они сели в поезд, идущий из порта в город. Алешу удивило: в каждом вагоне необычно много дверей, и каждая из них ведет в отдельное купе. Зачем? Миха объяснил, что, дескать, англичане очень замкнутые люди и предпочитают уединение.

Столица Великобритании, или гордого Альбиона, как ее называют сами англичане, выглядела хмуро. Всюду полным-полно извозчиков, почти таких же, как и в России. Разница, пожалуй, только в том, что они не набрасываются толпой на приезжих, а тихо, без суеты предлагают свои услуги, соблюдая строгую очередь. Коляски их — кэбы — меньше русских.

Друзья решили не брать кэб — не по карману, — а уселись в омнибус, на верхотуру. Резвые лошадки лихо покатили их по городу. Алеша с любопытством смотрел на незнакомый европейский город, забрасывал друга вопросами.

— Что это за река? — спросил он, когда они проезжали по мосту.

— Темза. Это, брат, рабочая река. Смотри, сколько здесь доков, и везде строятся суда! А докеры — самая передовая, революционная часть населения.

Действительно, доков было так много, что можно, кажется, проследить все стадии судостроения от сооружения каркаса до спуска на воду готового уже судна.

— А это что за здание? — указал Алеша Джапаридзе на грандиозное готическое сооружение с башнями и порталами, украшенное по карнизу множеством статуй.

— Это знаменитое Вестминстерское аббатство. В нем помещается парламент. Кстати сказать, самый старый в мире, — объяснял Цхакая.

Больше всего Алеше понравились многочисленные скверы и парки, мимо которых они проезжали. Кое-где попадались вывески со словом «Private», что означало «Частное владение». Сюда простому люду вход был запрещен. Один из самых больших парков — Гайд-парк, по словам Михи, примечателен тем, что здесь разрешалось выступать с речами кому угодно и на какую угодно тему. Достаточно принести с собой, например, складной стул, взобраться на _него — _и говори перед кучкой зевак хоть о царстве небесном, хоть о социализме.

Наконец свернули в Ист-энд, рабочий район. Пейзаж сразу изменился: вместо нарядных особняков с палисадниками, принадлежащих богатым владельцам, унылый ряд двух- и трехэтажных кирпичных домишек с черепичными крышами и грязными окнами. На узеньких тротуарах — играющая детвора с бледными лицами.

— Вот мы и прибыли, — говорит Миха Цхакая.

Зашли в здание, напоминающее кафе, и Миха быстро провел Алешу через малолюдный зал в небольшую комнату. Там, за столиком у окна, Алеша увидел человека, к которому так стремился. Он был невысок, но крепкого сложения. Выделялся могучий лоб. Умные карие глаза смотрели весело и приветливо.

— Это наш Джапаридзе, четвертый делегат Кавказа, — представил Цхакая своего земляка.

— Да я уж догадался, что за птица к нам прилетела. — Владимир Ильич заулыбался и, пожимая руку гостю своей маленькой, крепкой ладонью, сказал: — Здравствуйте, Алеша Балаханский! Поздненько, однако ж, вы приехали, семнадцать заседаний уже прошло. Но ничего, еще успеете выступить. Вам, вероятно, есть что сказать? А вы, товарищ Цхакая, оформляйте пока ему мандат.

— Какой мандат? Зачем мандат? — загорячился Миха. — У нас, на Кавказе, как делают? Послали четырех товарищей, а сколько мандатов — это неважно.

Ленин покачал головой и засмеялся:

— Ладно. Доложим съезду, он решит насчет мандатов. А сейчас присаживайтесь, товарищ Алеша, расскажите о вашем Баку, я ведь там никогда не был.

— О, Баку! — начал Джапаридзе с сильным грузинским акцентом от охватившего его волнения. — Это самый революционный город, товарищ Ленин, клянусь честью! Как он выглядит? — Алеша на мгновение закрыл глаза, и перед ним сразу предстал Баку, в котором он провел столько лет. Ему захотелось описать его Владимиру Ильичу как можно ярче. И речь полилась: — Баку — город нефти и мазута, в особенности та его часть, которая называется Черным городом. Он начинается с самого вокзала. Разноцветные нефтяные лужи встречаются здесь на каждом шагу. Во всю длину улиц тянутся липкие нефтепроводные трубы, из которых просачивается черная грязь. Люди ходят по этим улицам тоже черные, перепачканные этой грязью. Даже воздух пропитан сажей, копотью. Повсюду удушающий запах мазута. Угрюмы и унылы бледные лица рабочих, сидящих на нефтепроводных трубах во время своего скудного завтрака… А где они живут? В каких домах? В полуразрушенных каменных и деревянных жилищах, похожих на черные гробницы.

Рассказал Алеша и о Балаханах. Пятнадцать тысяч вышек! Здесь гнут свои спины до изнурения десятки тысяч рабочих-нефтяников. Рассказал и о королях нефти — Нобеле, Ротшильде, Манташеве… Суть работы большевиков? Они все делают для того, чтобы повести за собой рабочих, против царизма и капиталистов.