Алешкино лето

Скрипучий, старческий голос заставил обернуться. Со скамейки, спрятавшейся в тени вишневых деревьев, так что не сразу и заметишь, на него строго смотрела старушка. В деревенском застиранном ситцевом сарафане, вытянутой старой кофте непонятного цвета, на голове белый платок, на ногах калоши поверх шерстяных носков. Мишкина бабуля. Не взирая на жару, она всегда мерзла и одевалась тепло.

– Ой! Баб Маша, здрасьте! Я приехал! – радостно сообщил он.

– А то я не вижу! Заждались тебя уже! С утра к окошку скачет.

Алешка толкнул дощатую, потемневшую от времени калитку. Та запела на все лады.

– "Так и не смазали".

Во дворе его громогласно поприветствовал грозный Мухтар, виляя изо всех сил хвостом. На лай из дома выскочил Мишка.

– Лёха! Приехал! Ураа! – приятель кинулся навстречу. Мальчишки обнялись, потолкались, по-взрослому пожали друг другу руки. Десять лет, мужики…

– Славка где?

– Щас будет. В магазин в посёлок услали. Звонил, сказал, чтоб подождали, если ты раньше появишься.

– Пошли, встретим?

Друзья вышли на середину широченной улицы, и бодро зашагали по плотно укатанной щебенке, на ходу обмениваясь последними новостями. Не последние были известны, ребята в течение года связь не теряли.

– Мих, куда потом? Купаться?

– Ну, да.

– Муху возьмешь?

– Не знаю. Возьму, если разрешат. – Мишка пожал плечами.

Мухтар был огромен. Вроде и овчарка, но уж очень большой вымахал. На поводке ходил хорошо, Мишку слушался. Но на улице его опасались, и ругались, что такую грозную псину с ребенком отпускают. Просто так не возьмешь, согласовывать надо.

– Баб Маша разрешит, она всегда разрешает. А родители твои на работе. Мы им не скажем, до вечера вернемся.

– Лёхаа! – навстречу, размахивая во все стороны наполовину пустым пакетом, шлепал Славка. Шевелюра его, и без того светлая, выгорела на солнце до соломенной белизны. Серьезное пожатие рук, обязательные тычки, и компания двинулась обратно.