Читаем Алета полностью

Алета

Я показывала все эти кусочки моей прежней жизни Илмару и рассказывала о ней. И так мне захотелось домой в этот момент, до слез, до щипания в носу, до комка в горле. Чтобы включить телевизор, посидеть в Интернете, позвонить подруге и поболтать с ней два часа ни о чем. Мы последнее время с ней редко виделись, так как она скоропалительно выскочила замуж и обзавелась малышом, но всегда подолгу болтали по телефону. И очень захотелось попить чаю с пирожками на кухне у родителей, и чтобы папа задавал мне умные вопросы, и когда я не знала ответа, говорил бы, что я гламурное блондинко́,[28] которое только притворяется образованной шатенкой. А мама смеялась бы и говорила, что это просто он уже слишком умный и старый, а у меня впереди вся жизнь, чтобы научиться. Я шмыгнула носом.

– Подожди, Илмар, я сейчас тебе еще кое-что покажу. – Я забрала фотоальбомы, снова спрятала их в сумку и принесла проигрыватель с дисками. – Я сейчас тебе дам послушать одну песню. Ты слова, скорее всего, не поймешь, поэтому возьми бумагу, я тебе сейчас их сначала продиктую, чтобы ты знал, о чем там поется.

Илмар послушно взял листок, и я ему продиктовала слова песни Кипелова «Я свободен».^{49} Слова я знала наизусть, но петь при посторонних стеснялась, так как в общем-то имея музыкальный слух и понимая, когда кто-то фальшивит, сама при этом петь правильно категорически не умела. Как только Илмар дописал, я включила диск. И песня ворвалась в комнату. Илмар с недоумением смотрел на проигрыватель и при первых звуках музыки отшатнулся от неожиданности. А буквально через пару минут впал в транс и, как зачарованный, слушал песню. И я включала ему их одну за другой, сначала свои любимые на русском языке, потом иностранную попсу. Веселая танцевальная музыка подняла настроение, и Илмар тоже улыбался.

– Хочешь, я научу тебя танцевать? – Я вскочила и с улыбкой протянула руку Илмару.

– Хочу.

Потом я учила Илмара земным танцам, и мы хохотали, когда у него не получалось повторить за мной движения хип-хопа и он путался в ногах и руках. А уж зрелище аэрлинга, танцующего ламбаду, – это вообще нечто. Мы даже ржать уже не могли, а просто всхлипывали от смеха. Сиртаки Илмару понравился намного больше, и мы немного попрыгали, задирая ноги и получая от этого удовольствия ничуть не меньше, чем туристы, приехавшие в Грецию. А вот от танцев, которыми пестрят видеоклипы современных поп-див, у Илмара, кажется, случился шок. Потому как мне, привычной к таким откровенным движениям, и в голову не пришло стесняться, и я самозабвенно покрутила попой и поизгибалась в современных клубных танцах. А то ж, ямайские и бразильские танцы, давшие многие движения, – это для неокрепшей мужской психики… Даже и не знаю, с чем сравнить, удар точно, не могу только придумать, чем и по чему.

А затем Илмар спросил, про какой танец говорил Шер и не могу ли я ему что-то станцевать. Я сбегала, переоделась в один из костюмов для танца живота и вернулась к Илмару. Он от такого наряда даже растерялся, но снова в ступор не впал, учитывая, что наряды их женщин тоже весьма далеки от платьев монашек, да и, похоже, ему уже некуда было глубже падать, после пары танцев регги, которые я ему только что продемонстрировала. Так что он приготовился смотреть.

И я станцевала. О-о-о, оказывается, Илмару было еще куда впадать. Причем далеко и глубоко. Когда я, подойдя поближе, начала быстро двигать бедрами, заставляя пояс с монетками весело звенеть, у него только что глаза не выпали. А когда пустила по животу волну, мою гордость, с которой я убила не один час, тренируясь перед зеркалом, где-то внизу по полу покатилась его челюсть. Да, земные танцы – это страшная сила. Только, кажется, я перестаралась… Потому что смеяться Илмар перестал, улыбаться тоже, а вот глазки потемнели, и мальчик «поплыл». Тэкс, пора завязывать, поплясали – и буде.

В общем, вечер и половина ночи прошли весело. Мы навеселились до боли в мышцах живота, столько смеялись, а губы так и норовили снова расползтись в улыбке. За окном уже начало светлеть, а глазки стали слипаться, поэтому мы быстро привели себя в порядок и оловянными солдатиками упали на кровать – спать.