Алевтина. Сопротивление бесполезно (СИ)

Когда-то бывшая модель с эффектной внешностью и непомерными амбициями показалась ему не самой плохой партией. При его финансовом положении женщины уже давно мало чем могли его удивить, в какой-то момент ему захотелось иметь рядом кого-то постоянного- своего. Тогда впервые его аналитический ум дал сбой, и он женился на Илоне Васильевне Бражниковой.

Его отец Соломон Оскарович Ринберг, хоть и говорил, что понял выбор сына, но не поддержал, ведь сам он женился на своей Софочке исключительно по большой любви. Мать общалась с невесткой вежливо, но отстранённо.

В общей сложности Иван был женат вот уже года четыре, но почти всё это время он постоянно был занят делами семейного бизнеса, а Илона делала вид, что снималась в кино или сериалах и дома практически не появлялась. Обычно роли ей доставались эпизодические, но шума было сколько, как будто играла она, по меньшей мере, в голливудском блокбастере.

Иван, осмотрелся вокруг, словно пытаясь понять, что же он здесь забыл. Ринберг будто плохой актёр оказался на сцене в середине какого-то дешевого фарса, не зная ни единой реплики для своей роли. И что только он здесь забыл?!

— Вы это всерьёз?

Абсурдность происходящего зашкаливала. Совершенно не опасаясь показаться невежливым, Иван Соломонович Ринберг, до сегодняшнего дня успешный делец и порядочный семьянин, поднялся из мягкого кресла в кабинете чудного, с ударением на второй слог, доктора и решительно направился к двери. Всё с него хватит!

— Милый, ты куда? — растерялась Илона.

— Пожалуй, с меня достаточно, — ответил Иван на ходу, не оборачиваясь, сам не зная, что точно имеет в виду: сегодняшний приём или всю их совместную жизнь вообще.

Супруга быстро вскочила со своего места, словно собираясь его остановить, но господин психолог успел её опередить и первым устремиться вслед за Ринбергом.

— Иван Соломонович, я понимаю, что признание проблем — это нелёгкий и длительный процесс… — примирительно начал то ли Шварц, то ли Шульц, подкрадываясь к нему откуда-то со спины. — но, придя сюда, вы уже сделали первый шаг, и я на все сто процентов уверен, что вместе мы осилим этот сложный путь.

Мозгоправ почти процитировал девиз штата Кентукки «Вместе мы выстоим, порознь-падём», Ринберг усмехнулся собственным мыслям и пропустил момент, когда псевдодоктор положил свою руку ему на плечо.

— Иван Соломонович, вы должны понять, что бегство не решит, а только усугубит ваши проблемы… Если вы сейчас уйдете, о терапии уже не может быть и речи, у меня очень плотный график, только из уважения к вашей замечательной супруге и вам лично, я урезал часы инвидуального релаксирующего комплекса… — продолжал звёздный словоблуд, похлопывая потенциально пациента по плечу.

Ринберг всегда считал себя уравновешенным человеком, но с каждой секундой, проведенной в этом месте, желание двинуть по уху псевдосветилу усиливалось, ещё немного и оно могло стать практически непреодолимым.

То ли Шварц, то ли Шульц, наконец, прекратил ободряющие похлопывания и замолчал, продолжая пританцовывать вокруг Ивана.

Теперь инициативу перехватила Илона. До этого она лишь, заламывая руки со скорбным выражением лица, стояла поодаль и укоризненно смотрела на мужа:

— Милый, я же так стараюсь для нашей семьи, чтобы ты был со мной счастлив. А ты не хочешь даже прислушаться к мнению самого профессионального специалиста страны. Ты только скажи почему?

Ивану пришла в голову мысль, что это должно быть и был рекламный слогам доктора — «самый профессиональный специалист страны». Ринберг поднял глаза к потолку и едва слышно произнес:

— И за что мне всё это?

— Иван Соломонович, вы со мной согласны! Я знал, что вы разумный человек, — воодушевился доктор, очевидно предполагая, что рыбка надёжно заглотила наживку и плотно попалась на крючок.

Человеческая память сложная штука, порой подкидывает неожиданные ассоциации. Ринберг не был меломаном, и уж тем более не пел в караоке-клубах, но, должно быть, от общения со странными людьми организм выдавал странные реакции. Ивану почему-то вспомнились слова попсовой песни, под которую лет десять назад любила отжигать его племяшка Ида: «Как ты не крути, но нам не по пути, мы с тобой не пара, прости…» Вот и ему с людьми, находящимися в кабинете, было не по пути.

Он не хотел, но, уходя, громко хлопнул дверью с другой стороны, словно одним махом отсекая своё прошлое. Что ж в каком-то смысле этот визит ему действительно помог.

К почти сорока годам успешной жизни у Ивана Соломоновича Ринберга осталась только одна нерешенная проблема- идиоты вокруг, и именно ей он и собирался заняться в ближайшее время. В данном случае промедление, как в письме Ленина товарищам большевикам, смерти подобно.

Иван снял кольцо с безымянного пальца и, не жалея ни секунды, бросил его в урну при входе в здание, одновременно вызывая на голосовом наборе руководителя юридического отдела.

И вот, почти полгода спустя в шестистах километрах от того дрянного кабинета в Москва-Сити, Ринберг почувствовал, что вновь ощущает вкус этой жизни.

5