Альфа Большого Пса

За информацию ты мне ничего не должен. Передай только этим лягушатам, что если еще раз они перебегут мне дорогу, я им лапки отстригу садовыми ножницами, — Сова посмотрел на диван. — Отвезете, откроете дверь, представите и обратно. Пусть сам разговаривает.

Топорков повернул голову направо и только теперь разглядел, что там стоит диван, а на диване кто-то сидит.

К Юре подошел молодой парнишка лет двадцати пяти, одетый по американской моде шестидесятых годов. Воротник малиновой шелковой рубашки лежал поверх воротника клетчатого коричневого пиджака, манжеты с золотыми запонками выползали из рукавов, на ногах — лаковые белые туфли с узкими носками.

По всему было видно, что этот человек себя очень любит и уверен, что его любят все женщины планеты. За спиной плейбоя стоял здоровенный негр лет тридцати в серых брюках, белой майке, обтягивающей панцирь мышц. Юра сразу вспомнил Геркулеса из «Пятнадцатилетнего капитана». Плейбой махнул кистью правой руки, показывая, что нужно идти за ним. Топорков попрощался с Совой и вышел в коридор. Следом за Юрой вышел негр.

Возле «Спрута» стоял старый, разрисованный под дракона БМВ. Увидев машину, Топорков засомневался, что та сможет тронуться с места. За руль сел плейбой.

Негр, к удивлению Топоркова, открыл перед ним переднюю дверцу, а сам залез на заднее сиденье. Машина заурчала, резко взяла с места, заставив пассажиров вжаться в спинки кресел.

Плейбой ловко вел авто, небрежно высунув локоть левой руки в открытое окно, правую положив поверх руля. Негр всю дорогу молчал.

— Это Федя, — сказал плейбой, качнув головой в сторону приятеля. — Он немой. Говорить не может, а слышит хорошо.

— Говорить не главное, главное понимать, — осторожно заметил Юра.

— С этим все в порядке. И удар с правой у него сто шестьдесят три килограмма.

Ты с лягушатами долго не разговаривай. Их за людей никто не считает. Всю жизнь на побегушках были. А тут гангстерами себя почувствовали, музей ограбили. Только назад мы тебя подвезти не можем. Сам как-нибудь добирайся.

— Доберусь, — сказал Топорков. — Далеко еще?

— Приехали.

Автомобиль свернул в переулок, въехал в арку ближайшего двора и остановился.

Во дворе было темно, лишь два больших желтых круга от фар на стене напротив рассеянным светом освещали странные, незнакомые очертания. Дом был сталинский, двенадцатиэтажный. Он был похож на башню, если смотреть на него со стороны, и на колодец, если, стоя во дворе, поднять голову вверх. В этот колодец можно было попасть лишь через две арки, зиявшие в противоположных стенах.

Справа и слева два подъезда. Юра давно не видел такого запустения. Складывалось впечатление, что дом предназначен под снос и всех жильцов давно выселили. Плейбой поднял голову наверх.

— Видишь свет на четвертом этаже?

— Вижу, — сказал Топорков.

— Их нора. Дом выселили. Кроме них никого нет. Ты только смотри не замочи их. Они должны много. Тогда на тебя все повесят.

Подниматься по лестнице было еще страшнее, чем ехать на машине. Перил практически не было, в среднем одна из трех каменных ступеней лестничного марша была разбита и, проседая под ногами, держалась на одной арматуре.

На площадке четвертого этажа плейбой остановился, взяв пиджак за лацканы, встряхнул его, поправил, передернул плечами и, повернувшись к негру, сказал:

— Федя, открой нам дверь, пожалуйста.

Федя подошел к двери, с шумом втянул ноздрями воздух и ногой высадил дверь, выломав замок с кусками дверного косяка, плейбой нырнул в темный коридор первым, Федя — вторым. Топорков немного замешкался, растерявшись от быстроты и натиска, с которыми разворачивались события, но тут же пришел в себя и вошел в квартиру.

В коридоре было темно. Один из дверных проемов слабо мерцал серо-голубым светом. Юра вошел в комнату. Плейбой и Федя стояли по краям дивана, на котором сидели два напуганных до смерти «лягушонка». На низком столике, стоявшем перед диваном, валялись пустые пакеты из-под чипсов, пять пустых и три полных пивных бутылки. В углу напротив стоял телевизор. До прихода гостей «лягушата» смотрели прямую трансляцию гонок «Формула-1». Один из них был тощ и высок, другой — толст и мал ростом.

— Там… было незаперто? — спросил Шуруп, проглотив недожеванные чипсы.

— У-гу, — сказал плейбой, кивнув головой.

— Раз вошли, присаживайтесь… — пролепетал Колобок, показывая бутылкой в правой руке на старые кресла, стоявшие по краям столика, и стулья возле стены.

— М-может, пива? — неуверенно спросил Шуруп.

— Так вот, шестерки, — как будто не услышав предложения, сказал плейбой.

— К вам зашел поговорить очень серьезный человек. Я бы на вашем месте ко всему, что он скажет, отнесся с большим вниманием. А Сова просил вам передать, что в следующий раз, когда соберетесь ему дорогу перебежать, он вам лапки садовыми ножницами отстрижет. Не скучайте.

Плейбой развернулся и, махнув рукой Феде, вышел в коридор. Негр недобро посмотрел на диван и вышел следом за плейбоем.

Входная дверь хлопнула и, отскочив от косяка, со скрипом приоткрылась.

— Я тебе сказал: на цепочку закрывать дверь надо, — жалобно, сквозь зубы, процедил Колобок.