Альфа для строптивой

Приняв в душ и, облачившись в шелковую короткую сорочку, юркнула в постель. Тут Лукрецкий позволил себе, не спрашивая, обнять меня. Я, правда, не хотела. Но не выдержала. Сколько бы не крепилась, не уверяла, что сильная, но отсрочить истерику больше не могла. Ревела и позволяла себя обнимать. Так и уснула, в слезах и объятиях оборотня.

По выработавшейся за два последних года привычке проснулась с рассветом. Я, вообще, теперь спала плохо и мало. Удивительно, что в мужских объятиях не проснулась в холодном поту посреди ночи от мучавших меня кошмаров. Впрочем, надеялась, что теперь дурные сны останутся в прошлом. Мой ребенок был жив и находился со мной.

Обычно по утрам бегала, а сегодня предпочла, растолкав оборотня и освободившись от его объятий, уйти в детскую и просто любоваться спящим мальчиком.

Никто не знает, чего мне стоило после совместного завтрака, не удержавшись и затискав непонимающего ребенка, сесть в машину к Лукрецкому.

- Фу! - произнес сын, когда поцеловала и обняла его на прощание, и скорчил недовольную рожицу. Стало невыносимо больно. Это уже в машине оборотень объяснил, что Стас не слишком расположен к подобным ласкам. Пообещала себе, что со временем постараюсь убедить ребенка, что в выражении чувств нет ничего дурного. Он оборотень по крови, а они весьма страстные натуры.

- Не хотел признавать, но ребенку очень не хватало материнского тепла и заботы, - произнес Лукрецкий. Показалось, что он имел в виду не сына, себя.

Всю дорогу я пыталась что-то узнать о сыне, а оборотень пытался выпытать о моей жизни без него. Спустя час, когда Лукрецкий снова перевел тему, произнеся:

- Разве тебе неинтересно выяснить это самой? - сдалась и отвечала. Спокойно, развернуто. Видела, как он хмурился, когда речь зашла о моих любовниках, но внимательно слушал. Мазохист хренов! Мне вот абсолютно неинтересно было бы слушать о его любовницах. Меня просто бесил факт их существования. А вот с блондинками он трахался или с рыженькими не интересовало совершенно.

В галерею мы зашли вместе. Я отправилась в кабинет Лидии Владимировны. Мы уже с ней созвонились и договорились о встрече. Я уже отчиталась, чем закончилась моя встреча с господином Лаврентьевым. Женщина лишь философски отозвалась:

- Никому нельзя доверять.

Лукрецкий где-то потерялся по пути, не обратила внимания.

- Я не могу отпустить тебя Влада. Сейчас готовится новая выставка Марьяна Ладомирского, а он не желает работать ни с кем другим, ты же знаешь.

- Я все понимаю, - вздохнула. - Но мой ответ от этого не изменится.

- Ты хотя бы можешь объяснить причину?

- Я помирилась с бывшим мужем.

- О-о! - женщина была шокирована. Она знала меня достаточно хорошо, чтобы понимать, я бы не оставила стоящего мужчину и не перебралась в другой город. Я не распространялась о подробностях личной жизни. Но вывод напрашивался сам собой: какой достойный мужчина отпустит беременную женщину в другой город?

Госпожа Суворова собиралась сказать что-то еще, когда дверь кабинета открылась и в кабинет вошел Лукрецкий, забыв постучать. Впрочем, наглости волку было не занимать, он везде чувствовал себя, как дома.

Глаза владелицы галереи загорелись.

- Вы кто?

- Я с ней.

- Давай, свое заявление, Влада, - Лидия Владимировна поставила размашистую подпись. -Теперь я тебя понимаю, - обернулась и оценивающе взглянула на Лукрецкого. Хорош. Этого у него не отнять. Статный. В меру накаченный. Красивый. Уверенный в себе и знающий себе цену мужчина. - Такого без присмотра оставлять нельзя, -прокомментировала напоследок госпожа Суворова.

Я хотела лично побеседовать с Лидией Владимировной. Я это сделала. Все остальное можно было решить со временем без моего присутствия. С другой стороны, мне все равно еще придется ни один раз приехать в этот город. Необходимо было получить полный расчет, закрыть агентство недвижимости и продать квартиру. Но все это потом.

- У тебя еще есть здесь дела? - поинтересовался оборотень. Покачала головой. Бухгалтер был приходящий. Окончательно меня рассчитают только через пару недель. А оформить собственное увольнение могла вполне сама, но заниматься этим не собиралась. Неинтересно. - Подождешь меня в машине? Я недолго, - мне стало любопытно, но вопросы при посторонней женщине задавать не стала.

Через пятнадцать минут из галереи вышел Лукрецкий, тащивший с собой картину. И почему я догадываюсь, что за картину он приобрел?

- Давно написана? - поинтересовался он, садясь за руль.

- Я не знаю, что ты выбрал.

- Знаешь. Девушка, изображенная со спины, сидящая на постели. Влада, как ты могла?! -укорил.

Эмм, это он еще не видел первого полотна.

- Как ты узнал в модели меня?

- Родинки, - возмущенно произнес оборотень.

- А-а.

- Ты ответишь?

- Картина написана где-то года полтора назад.

- И много еще таких?

- Одна. Но ее сразу купили, - кто купил, узнала тем же вечером, когда Лукрецкий собирал вещи для переезда. Обе картины он забрал с собой.