Альфа Эридана (Сборник)

Он повернулся и пошёл к двери. На пороге он обернулся и сказал с горьким удовлетворением:

- Вы, оказывается, совершенно обыкновенный человек.

Быков стоял лицом к прозрачной стене, глядел на серое небо и думал. Да, он, Быков, совершенно обыкновенный человек. Такой же, как и остальные восемь миллиардов обыкновенных людей, которые работают, учатся, любят на нашей планете… и вдали от нашей планеты. И любому из них было бы так же тяжело на его месте. Просто невыносимо тяжело.

А. Стругацкий, Б. Стругацкий ЧАСТНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ Поэт Александр Кудряшов

Валя Петров пришёл ко мне сообщить об этом.

Он стянул с головы берет, пригладил волосы и сказал:

- Ну вот, Саня, всё решено.

Он сел в низкое кресло у стола и вытянул свои длинные ноги. Он улыбался совершенно так, как всегда. Я спросил:

- Когда?

- Через декаду. - Он сложил берет пополам и разгладил на колене. - Всё-таки назначили меня. Я было совсем потерял надежду.

- Нет, почему же, - сказал я. - Ведь ты опытный межпланетник.

Я достал из холодильника вино. Мы чокнулись и выпили.

- Мы стартуем с Цифэя, - сказал он, - Где это?

- Спутник Луны.

- Вот как, - сказал я. - Я думал, Цифэй это созвездие.

- Созвездие - это Цефей. А Цифэй по-китайски значит «старт». Собственно, это стартовая площадка для фотонных кораблей.

Он поставил рюмку на стол, надел берет и встал.

- Ладно. Я пойду.

- А Ружена? - спросил я. - Ружена знает?

- Нет, - ответил он и снова сел. - Она ещё не знает. Я ещё не говорил ей.

Мы помолчали.

- Это надолго? - спросил я. Я знал, что это - навсегда.

- Нет, не очень, - сказал он. - Собственно, мы рассчитываем вернуться через сто пятьдесят лет. Или через двести. Ваших, земных, конечно. Очень большие скорости. Почти круглое «це».

Валя задумался на минуту.

- Ладно, - сказал он. - Мне надо идти.

Но он не поднимался.

- Выпьем ещё вина, - предложил я.

- Давай.

Мы выпили ещё по рюмке.

- Что ж, - сказал он. - Перед нами был Горбовский, а перед Горбовским - Быков. Я третий. Готовятся ещё две экспедиции. Десять лет рейса, ну, от силы пятнадцать.

- Да, конечно, - сказал я. - Эйнштейновское сокращение времени и всё такое.

Он встал.

- Ты будешь провожать меня, Саня? - спросил он.

Я кивнул. Он поправил берет и пошёл к двери.

У дверей он остановился.

- Спасибо, - сказал он.

Я не ответил. Просто не мог сказать ни слова.

С Петровым на «Муромце» уходили ещё пять человек. Троих я знал - Ларри Ларсена, Сергея Завьялова и Сабуро Микими. Провожавших было человек десять. Когда до старта осталось около часа, все расселись в кают-компании. На Цифэе не было тяжести, и нас обули в ботинки с магнитными подковами. Ружена и Валя держались за руки. Ружена сильно изменилась за это время. Она похудела, глаза её стали ещё больше. Она была очень красива. Валя держал её руку в своей и улыбался.

Мне показалось, что мысленно он уже с невероятной скоростью несётся среди отдалённых звёзд. Он и Ружена молчали. Только один раз она что-то сказала вполголоса, и он погладил её по руке.

Остальные тоже молчали. Молоденькая девушка в оранжевом, провожавшая межпланетника, которого я не знал, время от времени всхлипывала.

Мне не раз приходилось провожать людей в пространство. Другим, наверное, - тоже. Но сейчас всё было по-иному. С этими шестерыми мы прощались навсегда. Я подумал, что они вернутся, когда никого из нас не останется в живых - ни меня, ни Ружены, ни девушки в оранжевом. Этих шестерых встретят наши потомки. Может быть, даже их собственные потомки.

- Ты не огорчайся, - сказал Валя громко.

- Я не огорчаюсь, - ответила Ружена.

- Это ведь очень нужно.

- Я понимаю.

- Нет, - сказал Петров. - Ты не понимаешь, Руженка. Ты совсем ничего не понимаешь. Вот и Александр не понимает. Сидит Александр и думает: «Ну зачем им это нужно?» Верно, Саня?

Он смеялся. Нет, он не угадал, о чём я думаю.

Я знал Валентина с детства и очень любил его. Но мы были разными людьми. Он всегда был немножко фанфароном и позёром. Ему всё удавалось, и он привык к этому. Он с улыбочкой шёл над пропастями. Наверное, он нравился себе такой - весёлый, небрежный и неуязвимый. Я подумал, что и через полтораста лет он сойдёт на Землю, весело улыбаясь, постукивая себя по изношенному ботинку тросточкой, вырезанной бог знает на какой планете.

В кают-компанию вошёл беловолосый загорелый юноша и сказал:

- Пора, товарищи.

Мы встали. Девушка в оранжевом громко всхлипнула. Я поглядел на Ружену и Петрова. Они обнялись, и он зарылся носом в её волосы.

- Прощай, ласонька, - сказал он.

Ружена молчала.

Она отстранилась от него и попыталась поправить причёску. Волосы не ложились.

- Иди, - сказала она. - Иди. Я не могу больше. Пожалуйста, иди. - У неё был низкий, непривычно ровный голос. - Прощай.

Он поцеловал её и попятился к выходу. Он пятился, клацая подковами по полу, и глядел на неё не отрываясь. Лицо у него было белым и губы тоже были белыми. У люка его заслонил широкий Ларри Ларсен, затем незнакомый межпланетник, которого провожала девушка в оранжевом, затем Серёжа Завьялов.

- До свидания, Руженка, - сказал Петров.