Альфа и омега

– Боже мой… – Дрожащими пальцами Цукки попытался вытащить сигарету из измятой пачки, но не смог.

– Не волнуйтесь вы, ради бога, – нервно сказал полковник, перегнулся через стол, достал сигарету и дал ее Цукки.

– Спасибо, – сказал Цукки. Он долго возился с зажигалкой, пока наконец не закурил. – Это моя вина. Да, моя. – Он опустил голову.

– Что значит – ваша? – недоверчиво спросил полковник.

– Видите ли, пистолет этот был найден у Дэниэла Карсуэлла. Вы знаете…

– Да, – коротко кивнул полковник.

– По согласованию с вами я оставил пистолет у себя. Мне было интересно посмотреть, как будет вести себя стимулируемый объект, если ему предложить его же оружие. Я уже докладывал, что опыт вполне удался. Мистер Карсуэлл не захотел взять пистолет. Это очень важный момент в наших исследованиях. Очевидно, состояние эйфории с наложенным на нее подавлением воли полностью угнетает агрессивное состояние.

– Хорошо, хорошо, вы уже докладывали об этом. Но в чем же ваша вина?

– Брайли видел у меня пистолет. Вчера… нет, простите, позавчера он попросил его у меня. Боже, зачем я это сделал…

– Кто мог знать, – мягко утешил Цукки полковник, – кто мог знать… Он не сказал вам, для чего ему оружие?

– Он сказал, что хочет проверить мой опыт. Вы понимаете, как ученый я не мог отказать ему. Это дало бы возможность поставить под сомнение мои выводы…

– Ну конечно же, доктор, – просиял полковник, – научная добросовестность превыше всего. Вы не замечали каких-нибудь перемен в покойном в последнее время?

– Нет, пожалуй, – задумчиво сказал Цукки, – если не считать, что он стал угрюмее, что ли… Мы часто спорили по научным вопросам, и он был… как вам сказать… более, чем обычно, язвителен.

– Прекрасно, – сказал полковник – прекрасно! Вы не знаете никаких причин, почему бы Брайли мог покончить самоубийством? Не производил ли он на вас впечатление человека, который может наложить на себя руки?

– Пожалуй, нет.

– Хорошо. Если бы мы знали обо всех причинах самоубийств, их бы просто не было. И последний вопрос: могут ли стимулируемые объекты сознательно лгать, укрывать правду?

– Это исключается, мистер Далби. Видите ли, ложь – это в некотором смысле волевое усилие, творческий акт. Мы же подавляем волю стимулируемых объектов. Сознательная ложь совершенно исключается.

– Дело в том, что вчера покойник беседовал несколько минут с Карсуэллом. Имеет ли смысл допросить этого человека?

Доктор Цукки пожал плечами:

– Я уже вам объяснил, что…

– Спасибо, дорогой Цукки, вы очень помогли нам. У вас есть вопросы, Уэбб?

– Нет, сэр, – сказал майор и проводил глазами неуклюжую фигуру ученого.

– Каков идиот, – улыбнулся полковник, когда Цукки вышел из комнаты, – но очень симпатичный. С такими можно делать все, что вздумаешь. Ну что, вызовем этого Карсуэлла? Попросите, пожалуйста, Уэбб, чтобы его прислали сюда.

Как бы случайно полковник сдвинул локтем журнал «Тайм» на несколько дюймов в сторону, быстро вписал в пустые клеточки слово «киви», вздохнул и решительно прикрыл кроссворд «Таймом».

Дверь приоткрылась, и в щели показалась коротко остриженная голова сержанта.

– Карсуэлл, сэр.

– Давайте его, – сказал полковник.

Дэн вошел и широко улыбнулся. Все трое сидевших в комнате, казалось, излучали теплоту, будто были рефлекторами, а он стоял в фокусе их излучения.

– Здравствуйте, джентльмены, – сказал он.

– Нам стало известно… гм… Карсуэлл, что вчера вы о чем-то беседовали с доктором Брайли. Нам бы очень хотелось знать, о чем именно. Не могли бы вы нам рассказать?

– Ну конечно! – с воодушевлением воскликнул Дэн, чувствуя, как все в нем тянется навстречу этим добрым и внимательным людям. Возможность сделать им что-нибудь полезное воодушевляла его и заставляла говорить быстро и возбужденно: – Я вскапывал клумбы, когда ко мне подошел доктор Брайли и сказал, что очень обижен на меня за то, что я часто беседую с доктором Цукки, а с ним никогда. Что он ценит здесь каждого нового собеседника, поскольку немного есть людей, с которыми он мог бы поговорить.

– Он хотел сказать, что тоскует?

– Не знаю, сэр.

– Но он сказал, что ему не с кем поговорить?

– Не совсем так. Он сказал, что ценит каждого нового собеседника.

– Понятно, это одно и то же. А что вы ему ответили?

– Я был очень сконфужен и обещал обязательно зайти к нему. Я обязательно сделаю это сегодня. Обязательно.

Полковник Далби посмотрел на Дэна и сказал:

– Вы этого не сделаете. Доктор Брайли сегодня ночью умер.

– Что вы говорите, сэр? Как это так – умер?

Дэн понимал слово «умереть», но оно решительно отказывалось проявиться в его сознании, до конца выявить свой физический смысл. Тихое блаженство, струившееся в нем, лишало слово всякой конкретности, оставляло лишь набор звуков, пустых и малозначительных. Доктор Брайли, забавно! Вчера только он просил Дэна зайти, а теперь говорят, что он умер. Умер не умер – какое это, в конце концов, могло иметь значение в мире поющей радости, в который он был погружен!

– А вы не знали, что он умер? – спросил полковник.