Превратится в обычную явь,
Что так любит пустые слова,
У которой безжалостный нрав,
И чья ласка обычно черства.
Из тончайших нитей судьбы
Нам соткали узор, кружева.
В самом центра рисунка — мы,
И видЕния вокруг, облака.
Пруст
Дождь после жаркого дня рассыпал
капли безвкусных прозрачных слёз.
Гром своим голосом сиплым
звал кого-то кем был болен всерьёз.
В ярости долго стучал по крышам,
смёл движением ветра блюдце
с синей каймой, забытое Прустом
в прошлом летним безоблачным утром
дò грозы, дò войны, дò тебя, — дò всего..
Вспомнил… и молнией врезалась боль
в память, в призрачное… и уже глубоко
рану рвет на куски сожаления соль.
Волком скитаться одиноко в ночи
в поисках утраченных грёз; покой
выронив, потеряв от счастья ключи,
оборотнем стать, верным только одной.
Прощение
Утро пробивается сквозь тучи,
Люди страшно бредят о войне..
Но не все заговоренЫ, везучи –
Слышишь это эхо в вышине?
Ни следа, ни голоса, ни знака…
Их молчание — живым укор.
Ночью гаснут звезды зодиаков,
И темнее горизонт с тех пор.
В темноте мы движемся наощупь.
Я не знаю: друг ты или враг.
Я не думаю об этом, мне так проще,
Разжимая от бессилия кулак.
Я не знаю нужных слов молитвы.
Слепит яркий свет от куполов.
Повторяю твое имя, как попытку
Вымолить прощение у богов.
Прощай, Оружие!
Вместе с группой в грязных траншеях,
впиваясь в трупную мякоть войны,
я воюю за какой-то призрак победы,
особо ни во что не веря, иду на вы.
Не мучай, не заставляй меня думать.
Это вредно — отвлекаться в строю.
Одна только мысль поверх шума:
«парней бы сохранить в бою».
Похоже звучит: убивать-умирать…
Уже поздно, я богом оставленный.
Работа такая. Да мне наплевать,
если жизнь моя ядом отравлена.
По ночам с этим сложно мириться.
Нет сна — тогда больше тревоги.
Забудусь — то мне приснится
земля в тишине, где мы полубоги.
Как вам объяснить ночное?
Бывает, и безбожники ближе к богу.
Светает… и уже проступает несовершенное,
земное. Тру глаза и собираюсь в дорогу.
Если вернусь, то трофей мой — неверие.
Огонь пацанов перейдет в равнодушие.
Нас будут звать «потерянное поколение».
Рукой проведу по металлу: прощай же, оружие!.
Тюльпаны
Раскаленное солнце проснулось,
Мне не спится — печаль легка,
Анфиладой торжественных улиц
Разорвала память тоска.
Мысли кружат, мешают и стонут,
Так придирчивы и ясны,
В развороченном сердце тонут,
В его кратер срываемся мы.
Из окна моего — тюльпаны,
Будто поле чудес Моне,
Они лечат душевные раны-
Как цветы, что не даришь ты мне.
Лучший В Аду
Не ведавшим запаха смерти,
Заглядывающей в лицо,
Он слал новичкам в конверте
Из Ада простое письмо:
«Вся жизнь — ожидание смерти,
Прими ее просто, легко,
Над всеми главенствуют Черти,
И выше нет никого.
Я был у них в услужении,
В их храме стиля Ампир,
И боль причинял в наслаждении,
Плюя на ваш внутренний мир.
Я думал, что так я разрушу
Пронзившую сердце беду,
Живое в себе обездушу
И лучшим стану в Аду.»
Он так ошибался, ребята,
В груди Свет убить нелегко.
С плаката рекламного Ада
Пропало его лицо.