Альфа и Омега

— Считается, что во время Чистых дней так и было, — подтвердил отец Горацио. — А после Грехопадения бестии оказались разобщены и разбрелись по всему свету.

— Вы говорили, что отец Евгений считает Грехопадением связь альфы и омеги вне… уготованной Великим Зверем судьбы, — вспомнила я. — Думаете, это правда так?

— Вот вы в самом деле собираетесь это сейчас обсуждать? — нетерпеливо перебил меня мой альфа. — Давайте уже покончим с этим поскорее.

— Я склонен думать, что любые религиозные тексты следует воспринимать через призму метафоры, — ответил на мой вопрос священник. — И не искать им буквального толкования. Но ваш спутник, Хана, прав, нам лучше поторопиться, пока солнце не ушло.

Я ощущала эмоциональное напряжение Йона, оно покалывало и дергало меня изнутри. Он был взвинчен до предела, и общество двух других альф, с которыми он был в сложных неоднозначных отношениях, только усугубляло ситуацию. И как бы мне ни хотелось растянуть оставшееся у нас время, я поняла, что этим только усложню жизнь всем присутствующим. В конце концов, невероятно увлекательную лекцию о праязыке, Чистых днях и метафорах священных текстов можно было действительно отложить на потом. В этот самом необозримом «потом» у меня, кажется, будет тьма свободного времени для таких вещей.

— Хорошо, что… нам нужно делать? — сосредоточенно сдвинув брови, спросила я.

— Ритуал в целом показался мне сходным со свадебным, — признался отец Горацио, снова устремляя взгляд в книгу. — Но до алтаря мы тут, конечно, уже не доберемся. — Мы все, как по команде, посмотрели в конец алтарного прохода, который был плотно завален снегом из разбитого витража, и вынуждены были признать, что он прав. — Впрочем, конкретных указаний по точному месту внутри храма здесь нет, так что, думаю, можно встать там, где нам удобно. Например, там, где посветлее.

Он отступил в сторону, войдя в диагонально падающий сноп солнечных лучей, и мы послушно последовали за ним. Джен держалась чуть в стороне, и я не сразу поняла, что она снимает нас на телефон.

— Зачем это? — удивленно спросила я, покосившись на нее.

— Для истории, — коротко пояснил отец Горацио. — А также в качестве доказательств для моих братьев. Если мы хотим, чтобы Церковь перестала вас преследовать, мы должны предоставить ей вескую причину для этого. К тому же, чего скрывать, подобный ритуал проводился считанные разы за всю историю нашей расы, так что упустить возможность его задокументировать было бы кощунством, разве не так?

Я перевела неуверенный взгляд на Йона, но тот лишь хмуро пожал плечами, давая понять, что ему плевать.

— Хорошо. Теперь возьмитесь за руки, — кивнул священник. — Только закатайте рукава, пожалуйста, чтобы метку было видно.

Мы с альфой послушно исполнили его указание, развернув предплечья и ладони кверху и не слишком удобно, но все же сцепившись пальцами. Джен подошла ближе, и с ее губ сорвался удивленный вздох, когда прямо на ее глазах и под объективом камеры наши рисунки на коже ожили, потянувшись друг к другу и в конце концов соединившись воедино. Как всегда, меня в этот момент обдало теплом и каким-то невероятно успокаивающим и глубоким чувством завершенности и правильности. Подняв взгляд на Йона, я поняла, что он тоже смотрит на меня. Было так странно, так волнующе и головокружительно видеть в нем совсем другую личность, самостоятельную, самобытную, уникальную, и в то же время — как будто продолжение и отражение самой себя. Полюбив Йона, я полюбила и себя тоже. Или, скорее, поняла, что могу быть достойна любви просто за то, кто я есть. Если бы только у нас было больше времени…

— Я буду читать ритуальный текст, а вы, когда я буду замолкать, должны по очереди повторять: «Я отпускаю тебя на волю». И так три раза. После третьего раза метка должна исчезнуть, — проговорил священник.

— Так просто? — удивленно поднял брови Йон. — И никаких… жертвоприношений, танцев с бубнами и магических зелий?

— Я же говорил, что ритуал похож на свадебный, — ответил отец Горацио. — Он прост по форме, но в нем есть одна особенность, о которой составитель этого текста упоминает несколько раз.

— Что за особенность? — уточнила я, нахмурившись.

— Ваше желание избавиться от метки должно быть искренним. В противном случае…

— В противном случае что? — с тревогой спросила Джен, покосившись на меня.

— Не могу сказать точно, но, вероятно, процесс будет… более болезненный, чем должен быть. Одно дело вырвать засохшее деревце, другое — то, что изо всех сил цепляется живыми корнями за землю.

— Но ведь… все равно сработает, да? — не унималась моя подруга.

— Должно, — не слишком уверенно подтвердил отец Горацио. — Начнем?

Я кивнула, шумно выдохнув и прикрыв глаза. К боли я уже привыкла, и потерпеть еще немного было не так уж сложно.

«Смотри, какой сильной я стала, — мелькнуло у меня в голове. — Ты сделал меня такой, даже не подозревая об этом. И я отплачу тебе, вернув твою свободу, раз она так важна для тебя».