Альфа-Ноль

Малыш слушал стенания матери и больше всего жаждал две вещи. Быть понятым ненаглядной родительницей и отплатить ей за добро. Именно эти желания и не дали сойти с ума, не позволили сдаться, заставили бороться долгие годы. Именно они придали сил в тот злополучный для человечества, а для него самый счастливый, день.

Сутки стартовали, как обычно. Его помыли, сменили памперс, грубо запеленали. Привычно, дебелая тетка забубнила о том, как этому прыщу повезло, что его мамаша сказочно богата и оплачивает дорогущие процедуры для бесполезного куска мяса.

Как и всегда, за последние десять лет, гнев поднялся где-то глубоко внутри, но вот в дальнейшем все отличалось. Сперва, ожидаемо, пришла мать. Подняла, прижала к груди. Защебетала о том, что ее Лешенька обязательно выздоровеет и поправится. Ещё недолго потискала тщедушное тельце и, со слезами на глазах, хотела положить назад, как вдруг вздрогнула и выронила.

По воздуху прошла незримая для всех, но не для маленького Алексея, волна. Хотя, какого маленького? Ему уже исполнилось тринадцать, пусть и выглядел лет на пять. Боль оглушила и раздавила. Леша привык быть зависимым. Лежал и ждал, пока дорогая мамочка поднимет и уложит в кроватку. Она ведь совершила немыслимое- упустила свое сокровище на ворсистый и мягкий ковер вип- палаты.

Шло время. Никто не подходил к беспомощному инвалиду. Даже медперсонал не обеспокоился о нем. Пришлось действовать самому. Благо, вокруг что-то незримо изменилось. Малец не знал, что конкретно. Да, и особо не задумывался о том. Он поддался порыву и встал на дрожащие ножки, чтобы помочь самому дорогому для себя человеку. Чьё присутствие мальчик прекрасно ощущал. Женщина лежала у кушетки, там где и уронила чадо.

Наверное, Алешка так и остался бесполезным куском дерьма, если бы не сиделка. Жирная молодка очухалась первой. Взгромоздила жирный зад на карачки и, вместо исполнения своих прямых обязанностей, вонзила зубы в голень матери.

Такого святотатца, тринадцатилетний по факту, но выглядевший малюткой, ребёнок вынести уже не смог. Он призвал все мыслимые и не мыслимые силы. Перед взором поплыли пятна, и Леша окончательно прозрел. Теперь он прекрасно различал висевшие в воздухе алые нити. Наивный, мальчик вспомнил истории, которые рассказывала вслух мать.

Женщина увлеклась мистикой, что и не удивительно. Вместо примитивного чтива она пересказывала несмысленышу рассказы и статьи про нечистую силу, ведьм, колдунов и даже вампиров. Все равно кроха не слышит ее, как сказали врачи.

Так вышло, что вторая сиделка-толстуха грохнулась удачно. Ее увесистая ручища удобно свешивалась с края кроватки. Лешка напрягся и сделал шаг. Уж никак нельзя было позволить сожрать маму: плямкание и хрумкание разносились чем дальше, тем громче.

Безвольная прежде головенка резко опустилась. Мальчик упал навзничь. Его редкие зубки вонзились в твердые телеса. Алешка представил, что обретёт силу через поедание плоти, на подобие вурдалака. Эскулапы ошиблись, он все прекрасно слышал и даже не был идиотом, как констатировали светила медицины.

Сила детской фантазии и так велика, а желание спасти мать удесятерило ее.

Неожиданно, десны вспыхнули огнём, а перед взором возникли непонятные загогулины. Леша догадался, что это буквы. Мамочка всегда мечтала, что он вырастет, научится ходить, читать и писать, а ещё подарит ей внуков.

Челюсти пронзила судорога. Зубы превратились в клыки и сами собой впились в теплое мясо. Рванули сладкую плоть. Вновь непонятные обозначения и восхитительный поток силы, который омыл и окончательно вернул чувствительность к навеки омертвелым конечностям.

Леша не сплоховал. Дёрнулся и вывалился за пределы больничной койки: прямо на глодавшую мать медсестру. В тщедушном тельце пробудились дремавшие прежде кровожадные и хищные инстинкты. Резцы удлинились ещё больше и легко раскроили горло гадкой пожирательницы.

Силенок ещё прибавилось, но не настолько, чтобы реанимировать маму. К счастью, разбираться со свалившимися непонятностями в одиночку не пришлось. Снаружи послышался говор. Алеша напряг голосовые связки и громко завыл. После чего, в изнеможении, вытянулся на родном теле, крепко обняв самую любимую женщину на свете.

— Пал Семеныч, она жива и малек тоже. У нее красная метка, а у малыша зеленая,- послышался знакомый бас.

Это вещал дюжий детина. Телохранитель мужика, что иногда приходил вместе с матерью, уговаривал ее отказаться от безнадежного чада, подумать о себе и выйти за отставного генерала замуж. Лешка недолюбливал обоих: и старого козла, и его ординарца.

— Александр, отставить фамильярности. Чему вас только в учебке учат?- по- отцовски прозвучал уверенный глас,- Не видишь, чертовщина творится. Хватай Марину, а я понесу ее дохляка, а то не простит мне, когда очнется.

Леша схитрил и притворился бессознательным. Позволил сухим и твёрдым рукам подхватить себя, взвалить на плечо. А сам, сквозь прищуренные веки, наблюдал, как маму поднял с пола дебелый парень.