Альфа + Ромео (Повести и рассказы)

Кто бы мог сегодня утром предположить, что через шесть часов он окажется в такой ситуации? Сам он, во всяком случае, не мог. Но кто осмелился бы утром поверить, что, несмотря на все трудности, назло всем неудачам, вражеская батарея будет взорвана? Ну ясно, в это тоже никто не смог бы поверить.

Вчера вечером, вернее, в половине первого ночи, когда мать обнаружила, что Калью еще читает, Стефан со своими людьми был только на пути к острову. Они как раз ползли тихо, будто змеи, между скал, потому что с хребта Эльбасар вела только одна тропа, которую охранял часовой команды горных стрелков. Да, если бы мать пришла на миг раньше или позже, наверняка удалось бы ее заметить и можно было бы успеть сунуть книгу под матрац. Но мать вошла именно в тот момент, когда Стефан, держа острый пастушеский нож, готовился к решающему прыжку.

Калью не слышал, как ступали босые ноги матери, как, тихонько скрипнув, открылась дверь. В мир будней его вернули лишь внезапно наступившая со щелчком выключателя темнота и сто раз слышанная нотация о том, что тринадцатилетний мальчик должен спать, по крайней мере, восемь часов в сутки, что чтение в постели лежа портит зрение и что его двоюродная сестра Линда уже носит из-за этого очки.

У матери большой жизненный опыт. Поэтому, прежде чем снова лечь к себе в постель, она заглянула на кухню и нажала на кнопку пробки-автомата. Теперь во всем доме невозможно было бы зажечь свет. Тринадцатилетнему мальчишке оставалось лишь спокойно положить голову на подушку, если у него не было карманного фонарика, с помощью которого можно было бы читать дальше.

У него карманного фонарика не было. И свечи тоже. Как удалось Стефану и его людям выбраться с хребта Эльбасар, он узнал только утром. На уроке английского партизанская диверсионная группа добралась до скальной стены Тредор. На уроке истории он проделал с этой группой весь их дальнейший тяжкий путь, и, когда затем наступил черед математики, они, переодевшись во вражеские мундиры, находились уже в стенах старой крепости. Некоторых часовых удалось там провести, других прикончили и пакеты с динамитом уложили куда требовалось, а Стефан зачищал контакты, тянул кабель и натягивал канат. Тонкий манильский канат, тот самый, который должен был стать для них единственным путем к спасению из этого нависшего над морем гнезда смерти.

Несомненно, книга была виновата во всем. Откуда же еще взялись бы у него мысли, что не бывает безвыходных положений и неодолимых трудностей, что человек способен на гораздо большее, чем он осмеливается предположить, что, бросаясь в сражение, надо рассчитывать только на победу. Сам, по собственному почину, он никогда бы не вступил в спор с классной руководительницей. Ведь он знал, для нее вся жизнь упирается в учебу. Он не хотел думать об этом, но предотвратить случившееся на последнем уроке было не в его власти. Он видел перед собой лишь лицо классной руководительницы Куусеке и слышал ее иронический голос:

— Далеко ли требуется отправиться в поисках трудностей? Нет! Самые высокие горные пики ждут нас в воротах родного дома, — сказала она поучающе. — Кто за шесть школьных лет отучился напрягаться, тот на седьмом году учебы не сможет, пожалуй, всерьез собраться.

И так далее, и так далее... До тех пор, пока Калью не выпалил, взорвавшись, что завтра получит все пятерки. Классная руководительница сказала на это, мол, посмотрим, поглядим, и он, как бы находившийся не в классе, все еще ползущий, сцепив зубы, по тому манильскому канату, сказал, пусть спрашивают его завтра на всех уроках, вот тогда и увидят. И классная руководительница Куусеке пообещала так все и устроить.

Ну да, ему следовало бы подумать, по силам ли вообще такому, как он, семикласснику, который до сих пор больше довольствовался тройками, получить враз пятерки по всем предметам. Но в тот миг он был совсем не в состоянии думать. Заряд взрывчатки следовало уложить на место — и он был уложен. Затем требовалось еще протянуть канат как воздушный мост над леденящей душу пропастью — и протянули. Всеми мыслями Калью еще находился там, где не испытывали сомнений и не знали, что такое отступление. Там, где осуществляли невозможное.

«По отвесным скалам Тредора взобраться невозможно, сказал Джек. И как ответил Стефан?

— Вот мы и полезем здесь, потому что все считают это невозможным».

— Кальтс! — послышалось снова, но уже не с крыльца, а из-за сиреневой живой изгороди, тянущейся до большого шоссе. Итак, ему удалось. Они там, значит, решили идти домой без него.