Альфа + Ромео (Повести и рассказы)

— Конечно, тебя скоро отведут в твое стойло, — подтвердил Михкель и опустил глаза. Он вовсе не был уверен, что сказал правду. Тревога, приведшая его сюда, вновь набирала силу. Но он не выдал Альфе своего волнения.

— Подожди маленько. — Он похлопал лошадь по шее. — Я схожу посмотрю, что тут происходит.

ГРУЗОВИК С ЛИСЬИМ ВЗГЛЯДОМ

Городские улицы опустели, не стало на них людей, только что спешивших на работу, когда грузовик с высокими бортами проехал по железнодорожному виадуку, свернул вскоре налево и остановился возле длинного, низкого строения. Из кабины грузовика выпрыгнул парень в вельветовой блузе, сверкнул зубами и крикнул:

— Э-ге-гей! Карета подана. Можете грузить свой хлам!

Старик в кавалерийских галифе, только что закончивший убирать двор, поморщился, заслышав громкий голос и «хлам». Он глядел на машину и на шофера с нескрываемым отвращением.

— Что ты мне кричишь об этом, — заворчал он. — Иди объяви директору, — и кивнул на открытую дверь.

Засунув большие пальцы рук за широкий брючный ремень, водитель вошел в разделяющий конюшни проход. Недружелюбие подметальщика не испортило его хорошего настроения. По-прежнему улыбаясь, поглядывал он на гнедых, каурых, бурых лошадей. Лошади поворачивали головы на звук его шагов, шевелили губами или тихонько пофыркивали. «Соната... Фараон... Карнавал...» — читал водитель на табличках, укрепленных над яслями, и посмеивался про себя. До чего же забавные имена дают скаковым лошадям! Водитель грузовика ездил по сельским районам. Он знал, что рабочие лошади обходятся и совсем простыми именами.

Гнедая кобыла кивала. Голова ее двигалась вверх-вниз, как у заводной лошадки, только внутри ничего не тикало. Вороной жеребец поставил передние ноги в корыто для овса. Его каурый сосед прикусил зубами край яслей, словно опасаясь, что кто-то заберет их.

«И у лошадей свои замашки. Ишь шельмы!» — подумал парень и подмигнул.

Сопровождаемый острым запахом лошадиного пота и сыромятной кожи, водитель перешел на людскую половину постройки. Комната, в которую ему нужно было, находилась в конце коридора. Стучать в обивку двери не имело смысла, и он постучал по дверной ручке:

— Товарищ директор, карета подана!

Какой старой может быть лошадь? Спросим лучше: до какого возраста доживают лошади?

Это зависит от условии их жизни. В школе верховой езды, где лошади каждый день приходится то бегать рысью, то скакать галопом, то прыгать через одинарные и сдвоенные барьеры, — пятнадцать лет уже почтенный возраст. Конечно, и пятнадцатилетняя лошадь в состоянии брать препятствия, но она будет быстро уставать, скорее, чем это предусмотрено расписанием школьных занятий. Она будет останавливаться перед препятствиями, протестовать против галопа. И не азарт соревнования будет в глазах ее, а все чаще тоска по конюшне и спокойном стойле. И это означает, что лошадь устала. Она достигла как бы пенсионного возраста, ибо — увы! — пенсия для лошадей не предусмотрена. Для них предусмотрены рысь и галоп с начинающими спортсменами и сложные прыжки с опытными всадниками. Но те лошади, которые уже не в состоянии выполнять это, должны уступить свое место в школе верховой езды молодым лошадям.

Такая судьба ежегодно постигала несколько лошадей школы. Но при этом обычно они переходили к новым хозяевам, которые не требовали от них ежедневно прыгать и галопировать. В большинстве случаев хозяевами стареющих лошадей становились колхозные или совхозные клубы верховой езды, где тренировок было не так много и жизнь текла гораздо спокойнее. И когда тамошний молодой неопытный тренер, случалось, ошибался, в каком порядке при выполнении разрядной нормы следует преодолевать препятствия, опытная в таких делах лошадь могла напомнить ему это. Но иногда бывало, что школе верховой езды требовалось срочно освободиться от старой лошади, хотя нового подходящего для нее места не нашли. Вот тогда-то к двери конюшни и подъезжал грузовик с высокими дощатыми бортами, на дверке кабины которого была изображена лисица.

Когда такое случалось, в школе верховой езды воцарялось сумрачное настроение. Конюх махал метлой. Он терпеть не мог подметать, но это занятие помогало ему успокоить нервы. Молоденький ветеринар запирался в своей маленькой лаборатории. Шорник, который обычно любил через каждый час распрямлять спину и прогуливаться по конюшне, так и сидел, согнувшись, за работой. А лошади, словно предчувствуя надвигающуюся беду, тревожно затихали и беспокойно шевелили ушами.

Сегодня как раз был такой день.

— Женщины, посадим Альфу в машину, — сказал директор в дверь, на которой висела табличка: «Бухгалтерия».

Женщины поглядели на него, в глазах у них стояли слезы.

— Идите, я приду следом, — сказала бухгалтер. — Мне надо немного подготовиться. Я должна выпить стакан холодной воды. Альфа была первой лошадью, на которую я осмелилась сесть.

Бухгалтерша любила покататься верхом в свободное время.

— Надеюсь, ты-то можешь пойти сразу? — обратился директор к счетоводше. — Ты ведь бывшая яхтсменка, в соревнованиях участвовала, у тебя небось нервы покрепче.