Альфа-самец. Мочи их, Президент!

— Тогда и мне кофе, только американу, без сахара.

— Ну-у, Вадим, ну-у, дай то, что я тебя просила, — начала канючить Соня.

— Ладно, держи. — Вадим достал из кармана пиджака флэш-карту. — Здесь план встреч Семенова на текущий месяц, секретные поправки к Конституции, которые он будет лоббировать в Думе через «Сильную Россию», и переписка с Бернаскони по поводу внешней политики.

— Умница какой. Хочу тебя! — Соня снова поцеловала Вадима, призывно заглядывая ему в глаза. — Слушай, сможешь достать мне план дома, где живет семья Семенова, график смены охраны и поименно, кто там работает из его горилл?

— Это будет непросто, своей охраной Семенов управляет лично, — погрустнел Вадим.

— Ну, я в тебя верю, ты же у меня — герой! — Соня потрепала Вадима по щеке.

— Хорошо, сделаю.

— Вот и ладно, кисуля, я побежала, у меня много дел, встретимся в пятничку, о'кей? — Соня залпом выпила капучино и встала из-за стола.

…Выйдя из кофейни, Марковский открыл дверцу своего «Мерседеса» и подумал: «Какие же все мужики идиоты! Умная баба может делать с ними, что хочет. Надо было еще раньше в бабу переделаться. Немного ласки, специальных духов с феромонами, и тщательно подстроенное знакомство в клубе с молодым наивным референтом Семенова сделало его рабом моих прихотей… Ничего, принесет, что надо, и можно его убрать, пока Семенов не раскрыл. Он и так многое для нас сделал. Наверняка Виктор его уже подозревает. Хотя напоследок можно с ним и поразвлечься, паренек смазливенький».

Марковский сунул в рот чупа-чупс, выехал на пека еще свободную от машин трассу и, встав на светофоре, стал подкрашивать глаза.

…Солнечные зайчики весело играли на бревенчатом потолке сруба. Виктор лежал в постели и чувствовал себя превосходно. Повернув голову, он увидел сидящих у его постели Негошина и Яромира.

— Ну, ты, герой, Витька, просто герой! Знаешь, что ты первый человек за последние десять лет, который сумел пройти испытание и стать суперберсерком?

— Не понял! А те два парня, которые были со мной?

— Не вышло, — вздохнул Яромир. — У них не вышло. Одного медведь задрал в бою, а другой медведя завалил, но не совладал со зверем внутри себя, хотел убежать в лес. Пришлось его вальнуть из гранатомета, а то еще долго бы тут лютовал…

У Виктора перед глазами встали события последнего дня, и он отчетливо вспомнил, как голыми руками дрался с огромным медведем. Затем посмотрел на свои руки — под ногтями застыла бурая корочка крови, задрал рубаху — на боку саднили выкрашенные зеленкой три продольные полосы от когтей, и с бешенством посмотрел на Сергея Петровича.

— Так ты с самого начала знал, что я могу не выжить? А чем вы меня обкололи таким?

— Успокойся, Витя! Да, знал, но другого выхода не было; я потому и не стал брать на вооружение методику обращения в воинов-суперберсерков, что такие люди рождаются один на тысячу, а обыкновенного берсерка можно сделать из каждого. Тебе же нужна суперсила? Ты ее получил! Нет иного способа стать неуязвимым воином. Все уже позади, теперь ты в сотни раз быстрее и сильнее любого спецназовца мира. Теперь тебя фактически невозможно уничтожить. Ты — идеальная машина для ведения войны. На тебе любая рана заживет за 5 минут, а в состоянии транса ты можешь использовать физические и ментальные способности своего организма почти на 90 %. Вкололи же тебе особый состав — он-то и есть суть инициации, а не все эти заклинания. Просто выдержать воздействие состава дано далеко не всякому.

— Ладно, проехали. Который сейчас час?

— 12 часов дня. Среда.

— Да вы совсем, что ли, офонарели тут, варвары хреновы?! Страна уже три дня живет без премьера… Ну-ка, заводи лодку, поехали отсюда! — подскочил на кровати Семенов.

— Поехали-поехали, — примирительно рассмеялся Негошин.

— Это тебе, Виктор, обереги Даждьбога и Перуна. Теперь ты их воин, а твое второе имя — Ратибор. Оно на древнерусском означает «борющийся с ратью». Тебе и России противостоит сейчас легион врагов, а сражаться с ними тебе, возможно, пока предстоит одному. Носи на здоровье, они отведут от тебя беды и дурной глаз твоих врагов. — С этими словами Яромир повесил на шею Виктора кожаный шнурок с коловратом и восьмиугольным крестом.

Виктор не глядя заправил обереги под рубашку и нехотя пожал Яромиру руку, до сих пор негодуя на всех язычников и на старейшину в частности.

Они вышли на улицу. Виктор постепенно успокоился, физически ощущая перемены внутри себя — столько сил и энергии в нем не было даже в молодости. К Яромиру подбежали две женщины, одна — зрелая красавица, а вторая — совсем молоденькая, от силы лет 20, почти ровесница дочери Семенова.

— А это кто? — поинтересовался он у Негошина.

— Молодая — Руслана, постарше — Ярослава. Жены Яромира.

— Как так — жены? — не сумел скрыть своего удивления Семенов.