Альфа-женщина

– Милый, успокойся, – висла на нем Светлана. – Теперь твоя Катя обрела наконец покой.

– Что? – бешено посмотрел на нее Максим. – Давай завязывай со спиритизмом.

– Надо же, – разочарованно сказала Людмила Ивановна. – Поздравляю вас, Георгина. Вам опять удалось выкрутиться.

– Значит, место ректора свободно? – оживилась Алина.

Дамы обменялись испепеляющими взглядами, а я всерьез испугалась: неужели все сначала? Что касается Кобрина, он поцеловал мне руку и откланялся, сказав на прощание:

– Георгина, я долго думал и все же решил, что именно вы – женщина моей мечты. Так что подумайте над моим предложением руки и сердца.

Как финальный аккорд прозвучало мое объяснение с Максимом. Вы сейчас тоже за меня порадуетесь. Светлана суетилась в доме, провожала гостей, а мы стояли во дворе. От входной двери нас закрывала машина, огромный джип, на котором ездил Максим. А от посторонних глаз прятала ночь. Так что мы могли говорить все, что угодно. И делать тоже. Меня, признаться, трясло. От волнения и вообще.

– Я тебе кое-что должен, – произнес он, с усмешкой глядя мне в глаза. – Денег ты не взяла, так что… Может, кое-что другое? – он досказал остальное взглядом.

– Все в порядке.

– Мне это не составит труда, – он достал из кармана ключи от машины, подбросил и ловко поймал. – Когда? Завтра?

– Я же сказала: все в порядке.

– Да брось. Я же вижу, что ты меня хочешь. Меня это не напряжет.

– Меня напряжет.

– Место, что ли, занято?

– Да, – легко соврала я.

– Ну, как хочешь, – протянул он разочарованно.

Мне этого было довольно. Он меня откровенно добивался, хотя никогда раньше этого не делал. Ни со мной, ни с кем-нибудь другим. А я… Я вспомнила Настю.

Я подумала о ней плохо. И поняла, что ошиблась, когда мы вместе листали семейные альбомы. Она ткнула пальцем в одну из фотографий и сказала:

– А это Сашин брат. Да вы его знаете. Его фамилия Удоев. Он тоже из вашего института.

Бедная девочка все напутала. Не институт, а университет. И не из нашего, а из моего. А она все говорила и говорила о том, как долго братья не виделись, и когда наконец счастливая семья воссоединилась, все стало просто замечательно. Как Руслан Борисович познакомил ее с Сашей и какое это было счастье. Тогда я и задала свой вопрос:

– Ты очень любишь Сашу?

– Конечно! А почему вы спрашиваете?

Я обругала себя дурой и дала себе слово, что больше никогда…

Я не буду использовать своих знаний о людях, чтобы разрушать чужие семьи. Не буду охотиться на тех, кого любят. Особенно кого ТАК любят.

Обратно мы ехали вместе со Славой, и он ругал себя последними словами:

– Тоже мне следователь! Мудак! Я ведь сто раз читал эти показания и не заметил очевидный ляп! Так облажаться! Ну не мудак? А?

– Ты просто был уверен, что я убила Курбатова. Вот и не заметил.

– Но почему? – спохватился он. – Почему ты так поступила? Почему ты мне соврала?

– А ты не понимаешь?

– Убей, нет.

– Это типичная ошибка. Люди, которые знают, что они невиновны, верят в правосудие. Что оно, правосудие, во всем разберется, и невиновных помилуют, а виновных накажут. А надо верить не в правосудие, а в себя. Потому у нас столько невиновных и сидит. Нет его, правосудия. Если бы ты знал, что я никого не убивала, ты бы стал так напрягаться? Уверена, нет. Ты отдал бы мое дело на откуп правосудию, и я оказалась бы за решеткой. А вот спасти виновного – это да. Тут надо приложить максимум усилий. Напрячься так напрячься. Землю надо рыть, чтобы нарыть несуществующие улики. И среди них, как золотой самородок в пустой руде, мелькнет вдруг та самая улика, которая окажется решающей. Потому что гиря «виновен» тянет до земли. И на другую чашу весов надо класть и класть, чтобы хотя бы равновесие наступило. Ты и старался. Я все сделала правильно. То же касается адвокатов. Недаром самые искусные те, кто защищает виновных. Кто помогает им уйти от ответственности. На этом я и построила доказательство своей невиновности. От противного. Я ведь не знала, кто убил. Это мог быть кто угодно. Хоть Кобрин, хоть Алина. Да хоть та же Людмила Ивановна. У всех имелся мотив. И у меня он был. Спасибо Дионисии с ее кошками.

– Ловко, – не удержался львенок. – Выходит, ты все время врешь!

– А я о чем говорю?

– Нет, ну ты подумай… – Он опять с азартом принялся обсуждать подробности.

Мы всю дорогу не замолкали. И только дома, немного успокоившись и выпив рюмку водки, он сообразил:

– Постой… Так ты, выходит, знаешь Козелкова? А зачем он к тебе приезжал-то?

– Он мой любовник, – спокойно ответила я.

– Как так любовник? – заволновался Слава. – А я?

– И ты.

– Постой… Что-то тут не так. Я и… И он.

– Это с ним я летала в Барселону.

Он молча стал собирать вещи. А я спокойно на это смотрела. Я прекрасно знала, что просто так он не уйдет. И в самом деле, набив вещами сумку, Слава швырнул ее на пол и сказал:

– Ты хотя бы извинилась.

– Зачем?

– Затем, что это подло. Вот. Так подло со мной еще никто не поступал. Не обманывал меня так… Всегда.

– Да, я тебя использовала.

– И все? – жалобно спросил он.

– Все.

– И что ты теперь будешь делать? К этому своему побежишь? К актеришке? Я видел, как он на тебя смотрит.