Альфа-злодей (ЛП)

— Итак, когда мы уезжаем? — спрашивает она, выходя из душа.

Они в квартире, которую он снял с тех пор, как неделю назад выписался из отеля. Она обставлена мебелью из темного красного дерева и кроватью королевского размера, которая быстро стала любимым местом отдыха Лилит.

Завернутая в полотенце, с обнаженным лицом и розовой после душа кожей, она сногсшибательна.

— Чем скорее, тем лучше, — говорит он ей, и она кивает. — Мы доберемся до него прежде, чем он попытается послать к тебе своих людей.

Ее лицо вытягивается, тень набегает на черты.

— Да, — шепчет она. — Значит, этот кошмар наконец-то может закончиться.

Он садится на край кровати и притягивает ее к себе вместе с полотенцем и всем прочим. — Все кончено, — просто говорит он. — Он больше никогда не причинит тебе боли. Я этого не допущу.

Ее нижняя губа дрожит, а в остекленевших глазах светится уязвимость.

Как бы ему ни хотелось оставить ее здесь, пока он позаботится о Тэтче, для нее имеет смысл быть рядом с ним. С ним она в большей безопасности.

И если это может дать ей какое-то завершение, тогда это еще лучше.

Он сделал бы все, чтобы убрать с ее лица затравленное выражение.

— И все же, что это говорит обо мне? — Спрашивает она. — Насколько я облажалась, что рада расправиться с собственным отцом? Насколько ужасно, что это принесет мне облегчение?

— Ты не самая ужасная, Лилит. Во всяком случае, это показывает, что ты умеешь выживать.

Ее аромат пронзает сладостью, и его внутренний Альфа пробуждается.

Он восхищается ею. Она лучший человек, чем он когда-либо мог быть.

Брачная железа, красивая и розовая, выглядывает из-под ее влажных волос, и он борется с желанием заявить на нее права.

Насколько легко было бы просто взять ее сейчас и излить в нее свое семя, пока он это делает?

Но он качает головой от этих мыслей и возвращается к текущей задаче.

— Одевайся, милая. Ты собираешься научиться самообороне.

ЛИЛИТ

Они уезжают чуть больше чем через день.

Ноа — отличный учитель, когда дело доходит до обращения с оружием.

У нее, конечно, был пистолет, но она не умела обращаться с ножом. И плохо целилась.

Несмотря на все это, он уверяет ее, что это "на всякий случай".

Он говорит, что с ней ничего не случится, но полезно знать несколько основных действий на случай, если что-то пойдет не так.

— Чего они не сделают, — уверяет он ее. — Ты также можешь использовать эти навыки в Delightes прямо сейчас. Если кто-нибудь дотронется до тебя, а я не доберусь до ублюдка первым.

— Я почти уверена, что не смогу сохранить свою работу, если перережу горло клиенту. — Она хихикает.

— Если ты так говоришь.

Она замечает едва скрываемую ярость в его глазах.

Той ночью она рассказывает о своих планах соседке по комнате, которая смотрит на нее с отвисшей челюстью.

— Это безумие, — шепчет она. — Ты можешь попасть в тюрьму. Или ты можешь умереть.

Она качает головой. — Нет, — обещает она ей. — Я не буду. Мне просто нужно увидеть его и сказать то, что я должна сказать.

Но блестящие глаза Пайпер наполняются слезами. — Люди не возвращаются после чего-то подобного, Лил. Они просто не возвращаются.

Ее глаза тоже наполняются слезами, она тронута сочувствием подруги. — Но я сделаю это, — обещает она ей. — Это едва ли займет несколько дней. Тогда со всем этим можно будет покончить.

— Итак, что произойдет, если твой отец умрет? Разве кто-нибудь другой не возьмет на себя управление бизнесом? Разве они все еще не будут искать тебя?

Она прикусывает губу. — Я не уверена…

Технически, все это должно достаться ей.

При этой мысли у нее по спине пробегают мурашки.

Она его единственный ребенок и не замужем. Все деньги и имущество Роджера Тэтча будут принадлежать ей.

И ответственность за любые нераскрытые теневые сделки ляжет на нее.

— Я пока не уверена, — говорит она. — Все, что я знаю, это то, что я никогда не буду в безопасности, пока он еще жив. У него были планы на меня, Пайпер. И вот почему я сбежала. Я сомневаюсь, что кого-то, кто займет его место, будет волновать мое местонахождение.

Пайпер сглатывает. — Какие планы? — Шепчет она.

Если она произнесет их вслух, ее вырвет.

Воспоминания о том, как она часами была заперта в своей комнате и с ужасом слышала, как отпирается дверь, заполняют ее разум.

— Вещи, о которых никто не должен просить своего ребенка.

Она даже не сказала Ноа главную причину, по которой сбежала.

В ту ночь она поняла, что с ней случится, если она еще немного побудет в этой позолоченной клетке.

— Я должна это сделать. Но я вернусь. Я обещаю.

Пайпер притягивает ее в объятия, шмыгая носом, и она обнимает в ответ.

* * *

— Ты дрожишь.

Его голос звучит мягко, когда она дрожащей рукой закрывает пассажирскую дверцу его машины.

— Это много, — тихо говорит она, глядя в окно на восход солнца. — Я в ужасе.

Воспоминания, которые она долго подавляла, пробиваются на поверхность. Чувство вины и стыда сжимается у нее в груди, когда она вспоминает каждую ночь, проведенную в пентхаусе ее отца.