Альфонс Алёша

Лёша замер, словно пригвождённый. Он почти не растерялся и даже приготовился сказать маске пару ласковых, как вдруг поймал на себе осуждающие взгляды сокурсников и решил временно подчиниться порядку.

– Каждый из вас выйдет отсюда другим человеком, – продолжала маска, – если будет в точности выполнять то, что я скажу. Это ясно?

Ответа не последовало.

– Вы слышите меня? – спросила маска требовательно.

– Да, – неуверенно загудели студенты.

– Вам всё ясно?!

– Да!!! – поднялся дружный ор.

– Тогда всё внимание на экран! Познакомьтесь с «мамочкой».

Мамочка

На экране появилась рисованная мамаша канонического образца в халате и бигудях.

– Давай, ещё мультики им покажи, – фыркнул Лёша, а маска продолжала соблазнительные речи.

– В каждой женщине наряду с инстинктами собственничества, шмоточничества и суки живёт инстинкт материнский. – И рядом с мамашей на экране возник пацан в кепке. – В каждом мужчине моложе себя хотя бы на двадцать лет женщина подсознательно видит ребёночка.

«Голосу басов добавлено для солидности», – заметил Лёша со злорадством. Студенты вдохновлённо внимали, а Ромашкин и не думал слушать лекцию. Он искал зацепки и ждал момента, чтоб добраться до тренера, и именно от этого был внимательней, чем все его сокурсники вместе взятые.

– Обязательно нужно, чтоб дитя было одето, – у пацана появились новые шмотки, – накормлено… – и в руках его возник нехилый гамбургер, – и чтоб не плакало!

Сытый и одетый пацан вдруг отчего-то скуксился, но в тот же миг перед ним материализовалась огромная игрушка, и он сразу повеселел весьма артистично для мультяшки.

– Ради этого мамочки готовы на всё, и умный ребёночек быстро понимает, как плакать на результат.

Лицо пацана обрело хитрющее выражение, а над его головой засветилась лампочка. «Какой штамп», – подумалось Лёше почему-то голосом Евдоксии Ардалионовны. Пацан вдруг заревел на усиление, и к его игрушке тут же добавились ещё несколько, а потом и деньги. Один из студентов не удержал в себе восторга и громко всхохотнул, отчего Лёша испытал стыд за человеческую расу.

– Пора и вам становиться умными мальчиками, – наставлял голос. – Всё, что для этого понадобится – это Мамочка, и самая чистая, самая искренняя эмоция, на которую вы способны, а для этого все средства хороши: или коленку себе расшибить, или врать. Врать, как последний раз в жизни, и вот тогда…

Лёше стоило неимоверных усилий не уткнуться в телефон. Экранный пацан сделал жалостные, как у котёночка, глаза и что-то залепетал, а по щекам его покатились крупные слёзы. Это подействовало. Лицо мамаши приобрело доверчивое выражение, губы округлились, руки поднялись, словно она потеряла равновесие. «Поплыла», – констатировал Лёша скептически.

– Ещё Чарльз Дарвин заметил единый для всех млекопитающих жест заинтересованности, сочувствия и доверия. – На экране, перемежаемые гипнотизирующим звуком «дзынь», замелькали наклоняющие набок голову собаки, кошки, крысы, люди, корова с печальными глазами и мамочка. – Наклонённая набок голова. Для вас это жест означает только одно: мамочка готова. Можно просить всё, что угодно, остаётся только протянуть руку.

Под кривую Лёшину усмешку глазастый пацан подставил ладошку, и со звуком работающего банкомата на ней сами собой появились деньги.

– И если по какой-то причине вы не услышали… – голос прервался звуком «дзынь», – просто вернитесь к первому пункту и уж постарайтесь, чтобы мамочка вам поверила!

Лёша, больше не в силах выносить эту бредятину, всё-таки вытащил телефон.

– Это ваш первый приём, – вещала тем временем маска. – Идите в поле и отрабатывайте! К завтрашней лекции принесите деньги, которые дадут вам ваши «мамочки»!

На этом голос тренера неожиданно смолк, и Лёша на мгновение испугался – не упустить бы, за чем пришёл. Народ сидел в нерешительности.

– Бегом отсюда – здесь женщин нет! – крикнула маска, и в кабинете зажёгся свет. Студенты начали подниматься, поглядывая друг на друга. Редкая смесь робости и азарта светилась в их глазах. Никто не решался пойти первым. Лёшин вопрос «Братцы, а где же всё-таки тренер?» остался без ответа.

В этот момент дверь в кабинет приоткрылась, и в щель просунулась коротко стриженная голова. Затем в класс нерешительно шагнул маленький человечек. Типчик из тех, кого не принимают всерьёз. Такого обхамят в трамвае, и никто не вступится.

– Это же здесь тренинг проходит? – спросил он под недоумёнными взорами, – Я опоздал…

Новичок так и стоял в дверях, загораживая проход, а девять студентов молча глядели на него. Очевидно, каждый в классе решил, что чудаку ответит кто-то другой. Вдруг снова ожил экран, и маска Казановы произнесла безжалостным тоном:

– Повторов для опоздавших у нас нет, а задание такое же, как для всех. К мамочке!

После этих слов экран погас окончательно. Студенты разбежались.

– А чего делать-то надо? – жалобно спросил опоздавший у Лёши, который всё ещё что-то высматривал под партами.

– Делай, что хочешь. – И раздосадованный Лёша вышел из кабинета.