Альфред Хичкок

К счастью, они быстро пришли к согласию, поскольку на следующий день после подписания контракта Хичкок серьезно заболел; это случилось во вторую неделю января 1957 г. Существует теория, по которой некоторые люди заболевают для того, чтобы подготовиться к серьезному предприятию, как при переходном обряде[5]. Впрочем, в медицинской карте Хичкока содержится грубая правда – он страдал от грыжи и колита; грыжа у него была уже давно, но теперь она воспалилась. После небольшой операции в больнице Cedars of Lebanon в Лос-Анджелесе ему позволили вернуться домой. Хичкок впервые попал в американскую больницу и поделился с журналистом своими впечатлениями, заявив, что «самым большим шоком стали унижения, которым вас подвергают учреждения здравоохранения. Я не брезгливый человек, но некоторые вещи, которые с вами проделывают в больнице, иначе как непристойными не назовешь». Когда к его запястью прикрепили бирку, Хичкок, естественно, подумал о морге. Он всегда был одержим смертью.

В отсутствие Хичкока Сэмюэл Тейлор продолжал работать над сценарием, и, когда режиссер вернулся из больницы, они возобновили совещания на Белладжо-роуд. Конечно, сил у Хичкока было меньше и, возможно, ему было труднее сосредоточиться, но Тейлор вспоминал, что «он был в хорошей форме, и мы с ним работали с удовольствием… Мы обсуждали картину, потом надолго умолкали и просто сидели, обдумывая предложения друг друга, причем Хичкок говорил: «Ну, мотор все еще работает». После ланча он ложился отдыхать, а Тейлор возвращался на студию к своей машинистке. Затем Хичкоку стало хуже.

Утром 9 марта он стал стонать, хватаясь за грудь. Они с Альмой сначала подумали о сердечном приступе, но обследование выявило воспаление желчного пузыря, в котором обнаружили два камня. Через два дня ему сделали операцию, вполне успешную при таком тяжелом состоянии больного. «У меня дважды открывалось внутреннее кровотечение, – рассказывал он журналисту. – Мне сказали, что такое часто случается и волноваться нечего. Я и не волновался. Но моей жене посоветовали послать за священником». Несмотря на эти заверения, дочь Хичкока вспоминала, что он был «в ужасе», что куда больше похоже на правду. После второй операции два месяца ушло на восстановление, и, когда в начале апреля Тейлор закончил первый вариант сценария для «Головокружения», Хичкок еще месяц не мог сосредоточиться на работе. Окончательный вариант был готов к сентябрю.

Во время выздоровления Хичкоку сообщили, что Вера Майлз не будет участвовать в съемках из-за беременности. Хичкок расстроился. Он говорил корреспонденту журнала Cosmopolitan, что «она обошлась мне в несколько сотен тысяч долларов. Не знаю, что мне с ней делать. Понимаете, карьера в кино подчиняется определенному ритму. Она выбилась из ритма, и это значит, что придется начинать все снова». Совершенно очевидно, что Хичкок уже придумал для нее карьеру. Его недовольство проявилось в другом интервью. «Я предлагал ей большую роль, – говорил он. – Шанс стать прекрасной, утонченной блондинкой, настоящей актрисой. Мы потратили на это кучу денег, а она не нашла ничего лучшего, чем забеременеть». Их отношения возобновились только тогда, когда ей дали второстепенную роль в «Психо».

Вполне возможно, однако, что Хичкок втайне испытал облегчение. Он не сомневался в ее возможностях как актрисы, но не был уверен, что Вера обладает тем таинственным и не поддающимся определению качеством, которое будет притягивать взгляды к экрану. Может ли она стать звездой? Сама актриса, вероятно, тоже вздохнула с облегчением, освободившись от бремени ожидания.

Начались поиски замены. После серии встреч и переговоров на роль героини утвердили Ким Новак. У нее уже сложилась репутация в Голливуде, и она пришла на студию со своими условиями. Серого она не наденет. Темно-коричневые туфли тоже. Хичкок пригласил ее на Белладжо-роуд, где, по свидетельству ассистента продюсера Херберта Коулмена, завел разговор на такие темы, как живопись и вино, в которых актриса не разбиралась. По словам Коулмен, Хичкок «добился того, что Новак почувствовала себя беспомощным ребенком, невежей и неучем, а именно это ему и требовалось – сломить ее сопротивление».

Хичкок рассказывал об этом случае более подробно. «Она точно знала, как должна выглядеть: волосы всегда цвета лаванды и никаких костюмов… Я сказал: «Послушайте, мисс Новак, ваши волосы могут быть любого цвета и вы можете надеть все, что хотите, если это соответствует требованиям сценария». А сценарий требовал, чтобы она была брюнеткой и носила серый костюм. Обычно я говорю: «Послушайте, вы можете делать все, что угодно. Всегда есть монтажная». Это ставит их в тупик. Вот и все». В другом интервью он заметил: «Мне даже удалось заставить ее играть». Сама Новак говорила: «Думаю, он один из немногих режиссеров, кто предоставлял мне свободу как актрисе».