Альфред Хичкок

На съемочной площадке построили дом Бейтса, послуживший прототипом места действия для последующих фильмов ужасов. Предлагались разные прототипы, от комиксов Чарльза Аддамса до живописи Эдварда Хоппера, но Хичкок объяснил, что на севере Калифорнии «такой тип дома очень распространен. Этот стиль называется «калифорнийская готика», или, презрительно, – «имбирный пряник». Здание получилось аутентичным. Все в фильме должно было носить отпечаток реальности – реклама, мотель, неоновые вывески, автосалоны, шоссе, а также весь колорит американского «маленького городка» или пригорода, который был призван обеспечить глубокую вовлеченность зрителя.

Съемки планировали закончить за тридцать шесть дней и вести их по тщательно рассчитанному графику; в реальности потребовалось сорок два дня. Хичкок говорил, что хочет снять фильм быстро и дешево – и это у него получилось. Как отметила Рита Риггс, «обстановка на съемочной площадке «Психо» была очень сдержанной, официальной. Мужчины носили рубашки с галстуками». Хичкок никогда не делал больше трех или четырех дублей, что позволяло ему сохранять непосредственность действия. Каждое движение и каждое включение камеры были тщательно просчитаны. Актеры стояли у своих отметок. Как вспоминала одна из актрис второго плана, «он ставил сцены, как делают чертежи. Он сказал мне: «Если вы сдвинетесь на пару сантиметров в любую сторону, свет будет уже не тот». Хичкок мог сказать: «На этой реплике вы опускаете взгляд, делаете секундную паузу, а затем снова смотрите на него, но уже не отрываясь».

Каждое утро Хичкок приезжал на съемочную площадку ровно в 8:30. В половине шестого он смотрел на часы и обращался к помощнику режиссера Хилтону Грину:

– Мы закончили?

– Да, мистер Хичкок.

– Думаю, на сегодня все.

Внимание он уделял в основном Энтони Перкинсу и Джанет Ли, исполнителям главных ролей. Вскоре между ними установились добрые отношения, и Ли стала объектом его розыгрышей. Режиссер экспериментировал с мумифицированным телом миссис Бейтс и присылал в гримерку Ли разные варианты куклы, когда она обедала, а затем измерял громкость ее крика. Хичкок хотел все сделать правильно. Она писала, что «ему нравилось меня пугать». Тем не менее, оглядываясь назад, она высказывала предположение, что так он пытался «держать меня в напряжении, то есть в состоянии Мэрион». Ли также говорила, что «он был необыкновенно внимательным, деликатным, уважительным, милым и дружелюбным». Кроме того, Хичкок обрушивал на нее свой запас непристойных анекдотов, прежде чем она выходила к камерам.

Так же непринужденно он вел себя с Перкинсом, и актер почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы предложить некоторые изменения в сценарии. Обычно Хичкок этого не одобрял, но к Перкинсу проявил большую снисходительность. Перкинс вспоминал, как приносил некоторые переписанные реплики в гостиную Хичкока, где тот внимательно читал лондонскую The Times.

– Они хороши?

– Не знаю. Может, мы сэкономим время, если вы их сейчас просмотрите?

– Уверен, что они очень хороши.

– Не хотите посмотреть?

– Прочтете мне позже.

Центральный эпизод фильма – убийство в ванной, и его вполне обоснованно называют самой запоминающейся сценой в истории кино. Пронзительные звуки скрипок усиливают воздействие на зрителя, но самые мощные эффекты достигаются точным и искусным монтажом. При работе над этим эпизодом быстрота не имела значения, и вместо девяти минут в день сорок пять секунд экранного времени снимались семь дней. Было задействовано семьдесят точек съемки, и требовалось соединить семьдесят восемь фрагментов фильма. Хичкок говорил, что в трудоемком процессе монтажа «мы уплотнили его и задали темп». Позже он добавил: «Все возбуждение в процессе убийства достигалось за счет монтажа».

Каждый удар снимали с другой точки. На звуковой дорожке повторяющиеся удары ножа в тело имитировались с помощью дыни касаба, а роль крови выполнял шоколадный сироп. Съемочная группа не сомневалась, что сцена не пройдет цензуру, но на экране не было ничего такого, что требовалось бы вырезать. Жертву не показывали обнаженной – это было запрещено. Хичкок всегда утверждал, что в сцене не показано, как нож входит в тело, хотя в одном коротком фрагменте видно, как лезвие погружается в туловище куклы. Но эти кадры искусно спрятаны при монтаже.

Возможно, Хичкок пытался спровоцировать цензора, показывая унитаз, в который Мэрион спускает какие-то клочки бумаги. Считается, что это первое появление унитаза на экране, что свидетельствует о изобретательности Хичкока, пытавшегося шокировать зрителей.