Читаем Альфред Нобель полностью

Что касается Нобеля, которому нередко приходилось бороться с теми, кто воровал его изобретения, то способом сохранить секрет для него был патент, то есть, в конечном счёте, бумага, которая закрепляла за ним право на изобретение. Все происходило так, как если бы украсть огонь, приручить его, занять место Юпитера было невозможно без того, чтобы не столкнуться с этой бумагой. И недоступный Нобель вёл солнечную колесницу, освещенную изнутри электрическим светом, сквозь фантастическую ночь.

А ещё эти поездки означают желание быть на виду, желание разыграть спектакль. Не только для тех, кто мог его увидеть, но и для себя самого тоже. Такой утончённый знаток литературы, как Нобель, не мог совершать подобные прогулки просто так, без умысла — в основе этих забавных «постановок» лежит тяга Нобеля к символичности и его знакомство с литературной традицией. И при помощи этих прогулок он приоткрывал завесу, скрывавшую глубины его души.

Эти поездки, а также гораздо более медленные пешие прогулки были единственным его развлечением в тот период. Салон Джульетты Адамс и светская жизнь, которую он якобы презирал, находились где-то далеко, вне пределов доступности.

Эти прогулки в опьянении от дующего в лицо ветра вряд ли были полезными для здоровья Нобеля, и потому он жил в Швеции лишь в тёплое время года.

Будучи космополитом, интернационалистом и рьяным, убеждённым защитником мира, испытывал ли Нобель влияние со стороны зарождавшегося в то время в Европе национализма, не всегда, впрочем, доходившего до ненависти к другим нациям? Совершенно неожиданно Нобель проникся этими новыми идеями и неоднократно продемонстрировал свою заботу о безопасности родины: «Если и есть какая-то область индустрии, которая должна освободиться от того ущерба, который наносит ей импорт, — писал он, — то это, конечно же, та, которая обеспечивает безопасность нашей страны. Так как в Швеции существуют заводы, занимающиеся производством боеприпасов, было бы и глупо и жалко, если бы они вдруг перестали работать… Мы принимаем заказы от государства для того, чтобы жить, продолжать существование, но главная наша цель в другом — творить и стараться не идти в ногу с прапрадедами».

Бесспорно, так. Но в этом нет ничего особенно оригинального, так как мысль Нобеля двигалась в том направлении, которое уже указывал его отец. А Эммануэль Нобель, как известно, изобрёл мины, в его глазах представлявшие собой «способ защитить нашу родную страну от врага, превосходящего количеством» и т. д., и т. п.

Пушки короля Оскара

Завод, который приобрёл Нобель, нуждался в реконструкции. До сих пор на нём производили лишь пушки, калибр которых не превышал 160 миллиметров, кроме того, там выпускали броню для военных кораблей. Нобель изменил всё. Конечно, броню выпускали по-прежнему, но вот производство пушек нужно было усовершенствовать. И уже в 1897 году на промышленной выставке в Стокгольме была представлена двухсотпятидесятимиллиметровая пушка весом в тридцать тонн. К сожалению, это произошло уже после смерти Нобеля.

Король Оскар II лично посетил бофорский завод. Во время визита он произнёс пламенную речь, прославляющую Нобеля и его семью. Король уделил работам Нобеля очень много внимания, поскольку защита Швеции и оснащение армии мощным и современным оружием были одним из приоритетов политики Его Величества. Оскар II не был пацифистом.

Он очень ценил Альфреда, и время от времени эти два человека, суверен и его подданный, встречались. Со смертью Нобеля всё изменилось: Оскар II негативно относился к учрежденной Нобелем премии и особенно к той, что вручалась за вклад в дело мира. Он даже обвинял покойного в недостаточной патриотичности, так как, по его мнению, подобная премия должна была вручаться только шведам или, в худшем случае, только скандинавам, но уж никак не иностранцам.

Какое-то время спустя бофорский завод изготовил две пушки, специально предназначенные для кораблей, которые охраняли берега Швеции; ещё две таких же были приобретены у одной французской компании. Подобное положение, впрочем, просуществовало недолго, и завод стал основным поставщиком оружия для шведской армии.

Перейти на страницу:

Все книги серии След в истории

Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого
Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого

Прошло более полувека после окончания второй мировой войны, а интерес к ее событиям и действующим лицам не угасает. Прошлое продолжает волновать, и это верный признак того, что усвоены далеко не все уроки, преподанные историей.Представленное здесь описание жизни Йозефа Геббельса, второго по значению (после Гитлера) деятеля нацистского государства, проливает новый свет на известные исторические события и помогает лучше понять смысл поступков современных политиков и методы работы современных средств массовой информации. Многие журналисты и политики, не считающие возможным использование духовного наследия Геббельса, тем не менее высоко ценят его ораторское мастерство и умение манипулировать настроением «толпы», охотно используют его «открытия» и приемы в обращении с массами, описанные в этой книге.

Генрих Френкель , Е. Брамштедте , Р. Манвелл

Биографии и Мемуары / История / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Мария-Антуанетта
Мария-Антуанетта

Жизнь французских королей, в частности Людовика XVI и его супруги Марии-Антуанетты, достаточно полно и интересно изложена в увлекательнейших романах А. Дюма «Ожерелье королевы», «Графиня де Шарни» и «Шевалье де Мезон-Руж».Но это художественные произведения, и история предстает в них тем самым знаменитым «гвоздем», на который господин А. Дюма-отец вешал свою шляпу.Предлагаемый читателю документальный очерк принадлежит перу Эвелин Левер, французскому специалисту по истории конца XVIII века, и в частности — Революции.Для достоверного изображения реалий французского двора того времени, характеров тех или иных персонажей автор исследовала огромное количество документов — протоколов заседаний Конвента, публикаций из газет, хроник, переписку дипломатическую и личную.Живой образ женщины, вызвавшей неоднозначные суждения у французского народа, аристократов, даже собственного окружения, предстает перед нами под пером Эвелин Левер.

Эвелин Левер

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги