АЛЬФРЕД ВЕЛИКИЙ, ГЛАШАТАЙ ПРАВДЫ, СОЗДАТЕЛЬ АНГЛИИ

Три из названных выше четырех публикаций появились до гибели рукописи, но в них имеются ошибки и неточности; кроме того, издатели внесли в текст свои поправки и дополнения, и все это вместе сильно снижает ценность данных материалов как исторического источника. Паркер включил в свою публикацию, среди прочего, историю об Альфреде и лепешках, которую он заимствовал из анналов монастыря святого Неота, либо из «Анналов Ассера» (Annales Asserii).

Этот последний источник представляет собой компиляцию,

См. гл. X.

- 284 -

составленную на основе «Жизнеописания Альфреда» после нормандского завоевания; ее неизвестный автор сильно отступал от оригинала, но Паркер счел его творение полным вариантом сочинения Ассера. Камден дополнил публикацию Паркера знаменитыми пассажами об Оксфордском университете, а Вас воспроизвел текст двух предыдущих изданий, сверив его (весьма небрежно)276 с котгоновской рукописью, еще существовавшей в те времена.

Само сочинение выглядит как беспорядочная смесь хроникальных записей и биографических фрагментов, и нет ничего удивительного, что в сложившихся обстоятельствах к нему стали относиться с подозрением. Томас Райт277 в середине XIX столетия попытался доказать, что «Жизнеописание Альфреда» составлено в X веке или в более поздний период в монастыре святого Неота; недавно в защиту этого мнения выступил сэр Генри Ховард278. Однако мистер Стивенсон в критическом издании «Жизнеописания Альфреда»279 привел убедительные доводы в пользу того, что это произведение (по крайней мере, основная его часть) действительно является сочинением Ассера. Он показал, что в основе гипотезы о поддельности «Жизнеописания» лежат либо неправильное толкование текста, либо отсылки к добавленным фрагментам, либо безосновательные допущения, в то время как множество веских аргументов подтверждают его подлинность. Соответственно, можно считать, что у сгоревшей котттоновской рукописи, датируемой, предположительно, первой половиной XI века, имелся протограф IX века.

Латинский язык «Жизнеописания» близок той разновидности латыни, которая бытовала в Англии на континенте в период до нормандского завоевания и включала в себя много франкских и кельтских заимствований; смешение хроникальных и биографических фрагментов и то обстоятельство, что рассказ обрывается задолго до смерти короля, находят свои параллели в составленных в IX веке биографиях Людовика Благочестивого. Фактические ошибки и хронологические неточности заставляют нас заподозрить автора подделки (созданной спустя много лет после описываемых в ней событий) в исключительной небрежности, но кажутся естественными, если принять, что мы имеем дело

- 285 -

с незаконченным сочинением современника Альфреда.

Кроме того, автор упоминает Гверира, корнуолльского святого, чью славу в X веке полностью затмила слава святого Неота, и, очевидно, не знает об ореоле святости и мученичества, окружившем впоследствии имя Эдмунда, короля Восточной Англии.

О кельтском происхождении автора свидетельствуют слова и речевые обороты, относящиеся к особой «кельтской» разновидности латыни, а также его ошибки при переводе Англосаксонской хроники, явно связанные с тем, что он не всегда понимал древнеанглийский текст. Он постоянно приводит кельтские аналоги английских географических названий и воспроизводит точно, в правильной форме, имена правителей Уэльса. Автор «Жизнеописания» указывает без ошибок эти трудные имена и точное время затмения 878 года, он знает о посланиях патриарха Иерусалима, полученных европейскими правителями, и дополняет новыми подробностями сообщения Хроники о битве при Эшдауне и осаде Кюнвита; из всего этого складывается ощущение, что он располагал некоей собственной информацией, а не заимствовал сведения из какого-либо письменного источника280*.

Тем не менее рассказу Ассера, даже если изъять из него все позднейшие вставки, не следует доверять полностью: стиль повествования слишком высокопарен и риторичен, Ассер излагает события и факты очень путано, противоречит сам себе в датировках и склонен к преувеличениям. Он без всяких оснований переходит от изложения исторических фактов, представляющего собой по большей части перевод погодных статей Англосаксонской хроники, к биографическим подробностям, а затем, столь же внезапно, возвращается к истории. Личность автора встает за каждой строкой книги с такой же навязчивостью, с какой она является нам в смиренных писаниях другого валлийского клирика, Гиральда Камбрейского, жившего в XII веке, и понятный, близкий, подлинный образ Альфреда, возникающий после чтения переводов «Обязанностей пастыря», «Утешения философией» или «Монологов», странным образом

* См. гл. IX.

- 286 -

искажается в кривом зеркале лести и напыщенных восхвалений.