АЛЬФРЕД ВЕЛИКИЙ, ГЛАШАТАЙ ПРАВДЫ, СОЗДАТЕЛЬ АНГЛИИ

В данной ситуации вполне могли возникать тяжбы по поводу виры, или штрафа, или земельной собственности, при разборе которых участники не желали ни договориться между собой, ни послушаться элдормена; и сам элдормен часто терялся из-за нехватки соответствующих знаний. В подобных случаях естественно было просить короля разрешить спор, равно как человек, которому требовалась помощь, чтобы наказать своего обидчика, согласно альфредовским законам120, должен был «ехать к элдормену», а если тот ему откажет — «ехать к королю». Едва ли уместно рассматривать обращения к королю, о которых пишет Ассер, как официальную апелляцию в высший суд по поводу приговора местного суда, ибо эти правовые реалии принадлежат позднейшей эпохе.

Напротив, схема судопроизводства, где королю отводится роль беспристрастного судии, может иметь одним из своих истоков раннесредневековые представления о справедливости и милосердии как о добродетелях истинного правителя. Сам Альфред, безусловно, почитал Господа верховным судией, повелителем и законодателем; король пред-

- 197 -

ставлялся ему Его наместником, а элдормены и герефы — слугами короля, исполнителями его воли. Столь же несомненно, что он считал знание законов совершенно необходимым для исполнения судейских обязанностей.

Слова, вложенные Ассером в уста короля, призывавшего своих уитэнов приобщиться к мудрости, по тону вполне соответствуют высказываниям самого Альфреда, будь то законы или литературные труды. Неграмотные элдормены, герефы и тэны, которые предпочли исполнить «непривычный урок» и научиться нелегкому искусству чтения, чтобы не потерять свою должность, возможно, списаны Ассером с натуры.

Следует также указать, что во времена Альфреда, как и позднее, королю чаще всего приходилось разбирать гражданские тяжбы по поводу владения боклендами121; в таких случаях обращение к «третейскому суду» было самым простым и традиционным решением. Наглядным примером может служить документ, относящийся ко времени правления Эдварда Старшего122, написанный на древнеанглийском языке и представляющий собой прошение, адресованное королю. Имя его автора неизвестно, но подлинность практически не вызывает сомнений. Проситель рассказывает, что Хельмстан, его крестник, был обвинен в воровстве.

Некий Этельм Хига предъявил претензии на пять гайд земли в Фонтиле, в Уилтшире, принадлежавшие Хельмстану, и получил бы их, если бы автор письма не вступился за Хельмстана перед королем Альфредом «упокой, Господи, его душу». Король передал дело третейскому суду, который собрался в Уэрдоре, принадлежавшем к королевским владениям в Уилтшире. В состав суда входили Витборд и камергер (hrael thegn) Эльфрик*, Бюрхтельм, Вульфхун Черный из Сомерсета, Стрика, Убба и многие другие, в том числе и автор письма. Была предъявлена landboc, грамота о дарении земли Хельмстану, судьи проверили подписи свидетелей, среди которых был и король Альфред, и объявили, что Хельмстан может подтвердить свою правоту с помощью соприсяжников. Этельм Хига, однако, не согласился с таким решением, поэтому судьи обратились лично к Альфреду. «Мы отпра* См. с. 173; др. англ, hrael — одежда, одеяние.

- 198 -

вились к королю и объяснили, как мы решили дело и почему, и Этельм был с нами, и король в спальном покое в Уэрдоре встал и омыл руки. Сделав так, он спросил Этельма, почему наше решение кажется ему неправильным, и сказал, что сам он не может предложить ничего лучшего».

Король назначил день для церемонии принесения клятв, и автор письма согласился быть одним из соприсяжников Хельмстана при условии, что после смерти Хельмстана спорные пять гайд отойдут ему. Церемония состоялась, клятвы были принесены, и Хельмстан вернул свои земли. Далее все шло хорошо, пока Хельмстан не поддался искушению снова. Он украл быков, но его выследили и схватили, причем на носу у него была царапина от ежевичной колючки, которую сочли доказательством того, что он прятался. Против вора было выдвинуто обвинение, и король Эдвард Старший, наследовавший своему отцу, приговорил Хельмстана к изгнанию. Автор письма, однако, просил за него нового короля в Чипенгеме, и преступнику позволили вернуться, а проситель сохранил право на обещанные ему пять гайд. В конце концов, как отмечено на обороте документа, Этельм Хига отказался от своих притязаний в присутствии короля и свидетелей в Уэрминстере. «Поистине, как можно закончить дело, — пишет автор прошения, — если ни деньгами, ни клятвами не удается положить ему конец и если любой указ короля Альфреда можно нарушить?»

Этот весьма поучительный документ оставляет ощущение патриархальности и рисует нам картину безыскусного, неформального судопроизводства. Следует, однако, обратить внимание на то, что оба раза обвинения Хельмстана в воровстве разбирались без участия короля, хотя в итоге преступник дважды был прощен по королевскому повелению.