Читаем Алфред полностью

- Правильно, - сказал Гурька. - Это при коммунизме так будет... - И тоже бросил яблоко в столб и добавил с удивлением: - Лет через двадцать так будет. Везде техника и сплошные сады. Вот, чёрт, красотища будет, а?

Любка встала тогда и засмеялась. Ковыряет мягкую землю ногой и смеётся, только не весело.

- Быстрее бы в нашей деревне клуб построили. Дороги асфальтовые. По вечерам электрические вывески, как северное сияние. Я читала, в будущем вместо деревень построят агрогорода...

- Тебя туда жить не пустят, - сказал кто-то.

Любка посмотрела на нас и сказала грустно:

- Ну и пусть. Вот мне уж как с вами надоело... Я лётчицей буду. Лёха, это возможно?

Она у меня спросила. Меня Лёхой зовут.

Я промолчал, только пожал плечами. Непонятная эта Любка.

Гурька ответил:

- Лети, - говорит, - по ветру. Вон гусиные перья в траве. Вставь их вместо хвоста, чтобы рулить можно было.

Мальчишки захохотали, девчонки некоторые тоже засмеялись.

Мы со Стёпкой лучше других знали, как тяжело Любке живётся. Любкины мать и отец между собой не ладили: скандалили каждый день. Мать отца ухватом из избы вытурит, а он идёт с досады в продмаг или в чайную. Потом станет под окнами своей избы и выкрикивает всякую брань. Их и в правление вызывали, штраф накладывали.

Стёпка сказал:

- Хватит ржать.

Он взял у Любки последнее яблоко, хотел его в столб бросить и не бросил. Возле столба стоял дед Улан. Он шевелил битые яблоки палкой, тряс бородой. Потом опустился на колени, стал выковыривать из яблок семечки. Крикнул нам:

- Идите подсобляйте... Ишь сердца у человека нет, сколько фруктов порушили. Жигануть бы ему в кресло-то из берданки.

Мы молчим, помогаем старику семечки выковыривать. Он немного успокоился, посветлел. Говорит:

- Мы их в землю посадим. Под солнышком они как раз поспеют к тому сроку, когда у вас ребятишки народятся.

Девчонки все, как одна, краснеют. Мальчишки отворачиваются.

- Вот у вас, - дед показал на Стёпку и Любку, - может, сынок будет, Васька. Вы ему яблочко сладкое. Нет на земле фрукта радостнее, чем яблоко.

Любка вскочила, мотнула косами.

- Чтобы я за такого лохматого замуж вышла? Он ведь и слова хорошего сказать не может.

Дед посмотрел на неё, усмехнулся в бороду и пошёл. Дед с вересовой палкой ходит - медленно, словно прислушивается к чему-то. Станет на лугу и глядит на цветы, на травы, на солнечные блюдца под деревьями. Он как наш лес: то хмурый, то улыбнётся вдруг. И всё сам по себе.

Дед Улан ушёл. Стёпка подождал, пока все успокоятся, и сказал негромко:

- У кого крадём? У себя крадём... - И добавил: - С такими людьми погибель. Все только и смотрят, чего бы в рот запихать, не думают, чего бы посадить.

- А ты?! - вскочила Любка. - Ты сам первый такой. И Гурька такой. И Лёха... И все вы.

Ребята загалдели.

Глаза у Любки сузились, как у кошки.

У Стёпки глаза тоже щёлками стали. Губы в комок.

- Замолчите все! - крикнул он. - И ты, Любка!

- А что ты командуешь?! Что вы его слушаете, лохматого! Ты на дворняжку похож!

Стёпка сощурился ещё больше. Мы все подумали, вот он сейчас Любке затрещину отвалит. А Стёпка вдруг усмехнулся и сказал:

- Ладно, пусть не слушают. Пусть на дворняжку похож... Я теперь, как узнаю, кто по садам шастает, самолично расправляться буду. Все поняли? Имейте в виду.

Гурька тоже сказал:

- Я хоть и не здешний, у меня своего сада нет, но я со Стёпкой согласен. А на Любку эту я чихать хочу...

Мы все порешили - хватит: сады не для озорства посажены. Тем более, что яблоки во всех садах одинаковые - дед Улан разводил.

* * *

Любка от нас откачнулась. Станет в сторонке, смотрит, как танцуют под гармонь взрослые девчата и парни. Нас будто и нет в деревне.

Я всё это рассказал, чтобы обрисовать наших ребят. Теперь начинаю про Алфреда.

Приехал он к нам летом. Оказался нашей колхозницы родной внук. Удивительно...

В тот день, когда мы с ним познакомились, нас искусали на речке береговые осы. Стёпку - в губы и в глаз. У Гурьки оба уха отвисли, как отмороженные, и щека надулась. Меня хуже всех - в язык. Они свои волдыри землёй потёрли. От земли боль утихает. А язык землёй не потрёшь.

Возле деревни нас нагнал трактор "Беларусь". За рулём сидел Гурькин дядя.

- Что это вас скривило? - спросил он, сдерживая смех.

- Осы, что, - ответил Гурька.

- Хотите, солидолом намажу? - предложил Гурькин дядя.

И тут за нашими спинами кто-то сказал с усмешкой:

- Нужно диметилфтолатом мазаться, тогда не укусят.

Мы обернулись.

У канавы стояла Любка и с нею незнакомый мальчишка в голубой рубашке, в трусиках с ремешком.

- Ишь ты, - сказал Гурькин дядя. - Всё знаешь. - Он включил сцепление и попылил к деревне.

А незнакомый мальчишка смеётся:

- Шутник этот тракторист.

- Это не тракторист, а главный инженер, - сказал Гурька.

- Хорошо, - сказал мальчишка. - Я же с вами не спорю.

Стёпка смотрит на них и вдруг ни с того ни с сего берёт мальчишку за ворот.

- Слушай ты, Алфред. А если я тебе фотографию помну для знакомства?

Мальчишка покосился на Любку и сказал храбро:

- Не посмеешь. Я французский бокс знаю.

Перейти на страницу:

Похожие книги